Судьба. Книга 1

Скрипнула дверь, вошла с сачаком младшая жена Черкеза, увидела мужа, ахнула, еле успев положить принесённое, поднесла обе руки ко рту.

— Господи, спаси!.. Что с тобой случилось?..

Черкез обернулся, засмеялся.

— Ты ещё малое диво видела! Погоди…

— Что отец скажет, когда узнает? — Женщина с удивлением и недоверием смотрела, как заворожённая, на голый подбородок мужа.

— Ничего не будет, — отмахнулся Черкез. — Как-нибудь пронесёт аллах грозу… А ты лучше скажи мне вот что: женщины усатых любят или безусых? Только правду говори, не хитри.

— Ты и усы сбрить хочешь? — Женщина удивилась ещё больше. — Отец такой скандал закатит, что не обрадуешься!.. Уезжай куда-нибудь на месяц, пока не поздно, да отращивай бороду.

— Нет постой! — Черкез привлёк жену к себе. — Ты мне ответь сначала, любят женщины усы?

— Пусти… У меня молоко сбежит!..

— Пусть бежит! Не пущу, пока не скажешь!

— Ну, хорошо… Когда усы есть и борода!.. Пусти теперь…

— А почему лучше с бородой и усами?

— Не знаю…

— Знаешь, если утверждаешь! Говори сейчас же!..

Женщина чуть смущённо засмеялась, посмотрела в весёлые глаза мужа, отвернулась в сторону.

— Когда мужчина ложится в постель, его усы и борода щекочут женщине шею…

— А разве приятно, когда тебя борода щекочет?

— Не совсем, но как узнаешь в темноте: мужчина лёг с тобой или женщина привалилась? Пусти-ка… вон уже шипит молоко!..

Черкез потёр руки, зевнул, крепко, с хрустом, потянулся. «Красивое имя, — подумал он. — Узукджемал… Одно имя вспомнишь — сердце дрожит. Краше её самой имя, а она — имени своего краше… Эх, ты, красавица моя луноликая! Увидал я тебя под твоей бархатной накидкой — покоя и сна лишился и рассудок терять стал. Можно подумать, что вырвала ты моё сердце и под свою накидку спрятала… Ни сердца у меня, ни рассудка, ни памяти… И даже аппетит пропал! Закрою глаза — идёт красавица, открою — как живая стоит. Наверно, во всём свете не найти второй такой, как она, все поэты о такой… Ба, да я же стихи вчера сочинил в честь Узукджемал… Где же я их положил?»

Дверь немного приоткрылась.

— Заходи, Энекути! — крикнул Черкез. — Не подсматривай, интересного ничего не увидишь… А вот я тебе сейчас стихотворение прочитаю. Слушай!

Пока Черкез читал, Энекути стояла, прикрыв рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя улыбкой. Послушав, она умело изобразила на лице умиление и воскликнула:

— Вай, Черкез, неужели ты сам написал это прекрасное стихотворение?

— Сам, Энекути, трудно давалось, но сам всё написал, — самодовольно ответил Черкез. — Из-за любви я, пожалуй, знаменитым поэтом стану, как Молланепес [51].

Энекути притворно громко вздохнула.

— Несправедлива судьба!.. В нашу честь никто никогда не придумывал стихов. Вот, вроде и довольна я всем, а счастье не бывает полным никогда, правда? Если бы продали меня в чужое село, глядишь, какой-то йигит звал бы меня сейчас Эне-джан и, может быть, стихи про меня выдумывал. А так — осталась я в родном селе и имя моё детское за мной осталось. Разве приятно, когда тебя зовут «кути» [52]? А что поделаешь, если судьба красотой не оделила. Будешь сама красивой — любое имя для слуха звучать приятно станет… Жаль, что красоту на базаре не купишь… А, может, прославляли её, да мы опоздали, а Узук в самый раз подоспела, а? Ведь это ты в её честь стихи выдумал, признавайся!.. Счастливая сна! О чём ей думать, чего желать, когда из-за неё готовы перерезать друг другу горло сыновья баев, самые лучшие йигиты!.. Да, красива она, а вот ума ей на том базаре не досталось….

— Это почему же? — спросил Черкез, машинальна пытаясь огладить несуществующую бороду.

Энекути тоненько захихикала.

— Да потому, что будь я такой красивой, как она, сразу закрутила бы голову такому молодцу, как ты, и жила бы себе припеваючи.

— Энекути, ты сегодня, кажется, не очень внимательна. Ты ничего нового не заметила у меня?

— Как это не заметила? С тех пор, как вошла, всё время тобой любуюсь. Прямо десять лет скинул ты вместе с бородой. Такой красавец стал — поискать надо! С бородой-то куда какой солидный мужчина был, а сейчас — юноша да и только. Возьми-ка зеркало, поглядись…

— Гляделся уже… видел… Ты лучше о деле давай говори!

— Что же дело… Разве я не о деле? Увидитесь сегодня. Коли обещала я — моё слово, сам знаешь, твёрдое. Тем более, бороду ты снял — любая девка заглядится, мне и стараться-то много не надо будет.

— Кути-бай, а что ты думаешь, если я и усы сбрею, а? Как ты на это посмотришь?

— Когда сбреешь, тогда и посмотрю, — улыбнулась Энекути; ска не была лишена остроумия, эта пронырливая толстуха. — Вот что я скажу тебе, Черкез. В жизни так случается: ходят баи и йигиты вокруг какой-нибудь Узук, словами, деньгами и всем прочим её приманивают, а она, глядишь, с каким-то совсем посторонним молодцем сбежала? Почему? Да потому, что он к её сердцу тропинку протоптал, уластил её, заставил полюбить себя. А когда девушка полюбит, она на всё пойдёт. Вот тебе и мой совет: расположи к себе девушку лаской, приголубь, чтобы сердце её растаяло, как сахар в горячем чае, а потом делай себе, что хочешь — хоть женись, хоть так любись. А Бекмурад-бай и другой, арчин этот, останутся в дураках.

— Да ведь я об этом только и думаю.

— А коль думаешь, вот ещё что скажу тебе: де-вушки всегда тянутся к стройным и красивым молодым парням. Ты, чтоб не сглазить, всем взял: и красота у тебя есть и стать имеется…

— Послушай, Энекути, — нетерпеливо перебил её Черкез, — сниму-ка я в самом деле усы, а?

— Об этом и речь веду, — сказала Энекути. — Без бороды ты двадцатилетним йигитом стал. Усы сбреешь — ещё три года сбросишь. Глянет на тебя твоя Узукджемал и сразу голова у неё закружится — ты только успевай руки подставляй… Чем тебе помочь могу?

— Помочь? Уговори только Узукджемал, чтобы встретилась со мной наедине.

— Ну, это я уже обещала тебе. Всё сделаю ладно, незаметно, как волосок из теста выну. А дальше-то как будет? Ведь Узук-то, говорят, обвенчана с Аманмурадом. Как это дело уладим?

— Э-э, — нашла о чём говорить! Всё это чепуха. У меня есть деньги… деньги… Они могут и убить человека и воскресить его снова. Там, где собирается много денег, забывается вера, истина становится ложью, а ложь — истиной. Если деньги захотят, то ты будешь убита в тот момент, когда с собственным мужем лежишь — тебя в прелюбодеянии обвинят и убьют. Муж побежит, кричать будет: «Помогите, жену убивают!» А деньги скажут: «Врёшь, эта любовница у тебя была, чужая жена». И люди поверят деньгам, а не ему. Он побежит дальше правду искать да нигде не найдёт, потому что правда завязла в металле, ещё когда чеканили первую монету. В монете ищи правду! В других местах искать её — безумие. Правда, вера, сила, честь, совесть — все это деньги, деньги и только деньги!.. Не советую тебе, Энекути, бороться против денег — сгинешь без следа и без памяти. Ты ещё не имела дел с деньгами, не знаешь их могущества. Самое большое в мире чудо — это деньги. Они нарушают все божеские законы, заповеди пророка, они способны расторгнуть самый крепкий брак — и они у нас есть! А ты говоришь: как мы уладим дело? Уладим!