Продавец таблеток (СИ)

- Мы идем в одну хорошую пиццерию. Туда не нужно надевать платье.

- Мог бы и сразу сказать. – едва слышно проворчала Тамара, закрывая двери на два оборота ключа.

Антонио не то засмеялся, не то закашлялся.

- Я говорю, что хочу и когда хочу. Не привык подстраиваться под ожидания других. Что и тебе советую делать.

- Э-э-э… хорошо. – замялась Тамара.

- Еще одна твоя проблема в том, что ты не умеешь связно изъясняться. Либо мычишь, либо заикаешься, либо мямлиш, словно у тебя каша во рту. Ни один человек никогда не захочет слушать тебя. Первое правило успешного оратора – уверенность. Ты всегда должна говорить уверенно, даже если несешь полную чушь. Тогда у собеседника не возникнет и толики сомнения в правдивости твоих слов.

Они шли по коридору прямиком на парковку. Она встретила их мягким вечерним солнцем и теплым весенним воздухом. Тамара прищурилась и полной грудью вдохнула дурманящий свежий аромат.

- Как тебе погода сегодня? – внезапно спросил Антонио.

Девушка оглянулась на него и по хитрому прищуру глаз, поняла, что это наводящий вопрос, что бы проверить, как она восприняла урок.

- Вдохновляющая. Приятный ветер, словно кашемировый свитер, а солнце светит, словно раритетный торшер у бабушки дома. – ответила девушка, подставляя лицо лучам.

- Хорошо, только с торшером и бабулей ты явно переборщила. Но, уже намного лучше. – улыбнувшись, похвалил журналист.

Что ж, это можно причислить к маленьким победам. Антонио обошел машину и открыл перед Тамарой дверь. Она робко улыбнулась ему в ответ и села. Ее будоражило неизвестное ей чувство. Ей хотелось бежать вперед, ходить босиком по песку, танцевать под дождем и делать все это одновременно. Рука так и порывалась включить на стерео какую ни будь заводную мелодию и качать ногой в такт. Она едва себя сдерживала. Журналист сел на соседнее сидение, завел мотор, который взревел, словно разъяренный лев. Девушка ерзала на месте, не в силах сидеть спокойно.

Антонио сурово посмотрел на нее из-под лба. Она тут же застыла, словно кто-то нажала на паузу.

- Не дергайся. Дергаются только психически неуравновешенные люди. К тому же это действует на нервы.

Тамара нахмурилась.

- Есть, хоть что-то, что не действует тебе на нервы? – проворчала она, отворачиваясь к окну. Антонио насмешливо хмыкнул.

- Да, когда рядом сидит опрятная эрудированная женщина и при этом не дергает ногой. Это не только НЕ раздражает, а даже вызывает эстетическое восхищение. – спокойно ответил он.

Тамара ощутила себя грязной побирушкой, которая чавкает супом за господским столом. Сколько всего, оказывается, она не знала! Интересно, хватит ли у нее сил запомнить все, что говорит ей сероглазый демон?

Даже более того – ей будет мало этого.

Тамара украдкой посмотрела на мужчину. Он выглядел расслабленным, но стальные глаза не прекращали веять холодом. Густые черные ресницы отбрасывали тень, из-за чего взгляд казался хищным. На щеках и подбородке красовалась щетина. Она именно красовалась. У этого человека все было идеальным. Даже, если бы он месяц не мыл голову, то его волнистые каштановые волосы все равно выглядели бы превосходно и никто бы не посмел заикнуться, что что-то не так. Даже его брови выглядели идеально! Разве такое возможно? Он что, пользуется пинцетом?

Антонио вдруг потянулся рукой к стерео и Тамара поспешно отвернулась к окну. Салон наполнил уже знакомый блюз.

- Почему именно эта музыка? – с интересом спросила девушка.

- Мне нравится саксофон. Чистые ноты сменяются хриплыми и делают это плавно. Они могут быть как высокими, так и низкими, грубыми и тонкими. Разве это не прекрасно? – улыбнулся журналист.

- Да. – согласно кивнула Тамара. Она не стала говорить, что ей больше по вкусу биты и рифмованные строки. Голос здравого разума шептал ей, что за такое заявление ее просто выкинут из машины на ходу.

Они неспешно колесили по городу, пока Антонио не припарковался у заведения «Семейная пицца».

- Я уже бывала здесь. Здесь делают потрясный горячий шоколад! – радостно заявила девушка.

Антонио закатил глаза. Тамара насторожилась, пытаясь сообразить, где в очередной раз дала промах.

- Нужно говорить: потрясающий, изумительный, восхитительный. Но, никак не «клевый» или «потрясный». Это язык подростков. И если ты себя ассоциируешь со взрослой женщиной, то должна избавляться от таких словечек. – ответил он, открывая дверь.

Тамара заскрипела зубами и открыла свою дверь. Журналист остановился и, скрестив руки, все так же хмуро смотрел на девушку. Она вопросительно вскинула бровь. Мужчина тяжело вздохнул, словно на его плечах лежал тяжелый камень и, облокотившись об машину, навис над ней.

- Я вижу, что ты крайне далека даже от самых примитивных правил этики. Наивно было полагать, что для обработки сырья мне понадобится только зубило и молоток. Тут нужна кувалда. И бензопила. – не смотря на Тамару, ворчал себе Антонио под нос.

Зал «Семейной пиццы» был выдержан в бело красных тонах и напоминал самую обычную закусочную. Журналист предоставил право выбора места Тамаре. Оглянувшись, она уверенно направилась к столику у окна. Уже хотела умоститься, но увидела тяжелый взгляд мужчины и тут же спохватилась. Он отодвинул для нее стул и только тогда она села. Журналист сел напротив и взял в руки меню.

- Ты ведь не против, если выберу я? – спросил он, углубившись в чтение.

- Нет. – ответила она, подперев голову рукой.

- Хорошо. Тогда я закажу пиццу с курицей и ананасами.

- С двойным сыром. – со скучающим видом добавила она.

Антонио вынырнул из-за меню и с легкой улыбкой посмотрел на нее.

- Хорошо. Только вот… меня смущает наличие алкогольных напитков. – проворчал журналист, снова спрятавшись.

- Тут неплохое пиво.

- Я не пью это дрянь. Возьмем вина. Красного.

Тамара ничего не ответила и только пожала плечами. Антонио двумя пальцами подозвал официантку. Она тут же подскочила и, усердно трепеща ресничками, поинтересовалась нашим заказом. Мужчина с вопиющим равнодушием игнорировал все посылаемые ею сигналы. Тамару грела гордыня и легкое презрение к наивной дурочке в полосатом чепчике.

«Он сидит со мной. Он мой» - звучало у нее в голове.

Смерив Тамару завистливо-презрительным взглядом, официантка убежала.

Последующие двадцать минут они переговаривались на посторонние темы. Мужчина больше не одергивал Тамару за каждое ее слово или действие и она чувствовала, как начинает расслабляться. Потом вернулась официантка и начала расставлять на столе приборы. Положив по несколько салфеток под тарелки, она уже намеревалась уйти, но Антонио ее остановил. Во взгляде девушки мелькнула искра надежды.

- Уберите грязную салфетку. – холодным ровным голосом велел он. Глаза официантки округлились.

- Что вы, они чистые, я только что сама из пачки достала! – заверила она.

Журналист одним резким движением вытащил из-под тарелки салфетку и поднес ее практически к самому лицу официантки, при этом его взгляд снова начал источать смертельный холод. Для того, что бы разглядеть, что там такое, Тамаре пришлось даже привстать. Девушка приобрела оттенок своего чепчика и резко выхватила салфетку с номером и отпечатком розовой помады.

- Извините. – пискнула она и убежала.

Тамара опустила взгляд и закусила губу, чтобы не рассмеяться вслух. Она не знала, как на это отреагирует журналист, по этому, старалась молчать. Этот человек был опаснее бритвы.

- Терпеть не могу такое. – процедил он сквозь зубы. Его стальные глаза скользнули по девушке и вдруг… смягчились. Это выбило Тамару из колеи.

- Да, бывают настырные люди. – поддакнула она.

К ним снова подошла официантка, только другая. Постарше. Она принесла открытую бутылку вина и попыталась разлить его, но Антонио вежливо отобрал у нее бутылку.

- Позвольте, я сам. – сказал он.

- Да, конечно. – согласилась женщина и ушла, но вернулась через минуту, держа на круглом подносе пиццу.