Фернок 2 (СИ)

– Вау, класс! – у него разбежались глаза.

И Фернок, к своему огромному сожалению, почувствовал:

“Похоже, одним подарком поход не обойдется” – но чего стоило ожидать, так это привилегий, присущих Дню рождения – он не пожадничал и помимо кисточек купил складной мольберт, потратился на комплект аэрографических красок и в качестве подарка от себя (то, о чем именинник не просил) взял детское портфолио.

На выходе экс-коп вручил ребенку значительную часть покупок.

- Держи, ты заслужил… - затем приостановился, встал на корточки, погладил Гилба по голове и сказал, - Уважай и поддерживай мать, расти умным и никому не позволяй себя обижать, а, главное, помни, твой отец гордился бы тобой…

На улочке помаленьку вечерело, а их прогулка подходила к концу. Мальчик изъявил желание подольше пройтись пешком, объясняя его сильной неохотой укладываться спать перед вечерними мультиками.

Всесторонне обдумав предложенный вариант, Фернок, хоть и не сразу, но согласился.

- Хорошо, а что скажем маме? Придумай достоверную легенду…

Через полчаса они вышли на безлюдный пустырь. Экс-комиссар выбрал этот маршрут с целью срезать. Разумеется, никто бы не додумался предположить, что такое, казалось бы, выгодное логичное решение может обернуться роковой ошибкой.

- Але! - а вот и Кайлен позвонила, чтобы узнать, как продвигаются их делишки, - Я уже распереживалась. Вас все нет и нет…

Фернок “придумал легенду” еще до того, как взять в руки сотовый и принять вызов:

- А зря! Там, где мы покупали гению художественные принадлежности, обитает слишком невоспитанный персонал. Увы, пришлось одному сотруднику вмазать как следует, чтобы отныне хам хотя бы старался расположить к себе покупателя. Но, благо, наш гений этого не видел, полчаса пропялился на самую дорогую коллекцию цветных карандашей…

- Он всегда так – подтвердила мать Гилба, - Когда ему что-то безумно понравилось, готов смотреть на это, не отрываясь…

- Не сомневаюсь… – заметив высветившийся на дисплее значок разряжающегося аккумулятора, экс-комиссар вынужденно закончил свой рассказ лаконичным: - В общем, грейся возле очага, хранительница, и помни, мы скоро будем…

Закончив телефонную беседу, он подтолкнул мальчика к спешке:

- Идем, художник, а то нас ждут не дождутся…

Через несколько минут произошло то, что, без всякого сомнения, оставит зримый отпечаток на психике ребенка, на его будущем, на его жизни – след, который невозможно стереть. Еле оправившись после смерти отца, Гилберт, не в меру смышленый для своего весьма юного возраста, заучил кучу католических молитв и каждую ночь, незадолго перед сном, молил Господа, чтобы тот защитил его, уберег от рецидива…

Но толи киндер недостаточно громко молился и Творец его попросту не расслышал, толи небеса, посовещавшись, договорились подкинуть ему еще одно испытание.

Фернок на мгновенье представил, что идет за ручку не с чужим сыном, а… с родным. И его лицо просияло невероятной, искренней улыбкой, немного наивной, частично беззаботной. Но, увы, эта мимолетная греза, которая еще до появления дала знать о своем непостоянстве, трагически рассыпалась. Как кучка песка с пляжа безнадежья.

Они шли, шли, пока не… пока бывший комиссар полиции не остановился, попросив мальчика сделать то же самое.

- Замри, старайся не шевелиться, ничего не говори…

Гилб не понял, в чем дело:

- Что случилось, дядя Эсмонд? – пока не увидел в самом конце заканчивающегося тупиком переулка (Фернок давно не ходил здесь и забыл об отсутствии прохода, им пришлось бы возвращаться назад и идти другим путем) мужчину. Сурового незнакомца с крайне целеустремленным хладным взглядом. Этот человек, кем бы он ни был, если и не злой, то точно не добрый, судя по лицу, вызывающему прочную ассоциацию с камнем.

Гилб повторил:

- Что случилось?

Фернок узнал в типе своего старого подчиненного – Дэвида Блейка, и испугался.

- Так, ты ни о чем меня сейчас больше не спрашиваешь, потихоньку оборачиваешься и идешь назад – экс-коп передал мальчишке мобильный, - Прежде чем звонить матери, перейди на другую сторону улицы.

Миллер-младший недоумевал. Ему было страшно и так… так беспокойно:

- Зачем?

- Нет времени!

Гилб послушался дядю Эсмонда лишь наполовину: отошел, как тот просил, но недалеко. Спрятался за обветшалой заброшкой, бывшим давно закрытым кафетерием, и стал наблюдать. Со страхом. С ужасом.

Экс-комиссар, достаточно смелый для общения с тенями былого, спросил у “призрака”:

- Ты кто? Почему на тебе лицо Блейка? Ты клон - продукт нелегальной хирургии? Или, может, актер, а на роже – маска? Грим? - но не имеющий глаз на затылке, чтобы увидеть

подбегающего сзади китаезу с блестящим в руке острием.

Тигр (Блейк взял его с собой на убийство) перед нанесением колющего удара всегда скалился. Вспоминал все самые плохие моменты своей жизни и наполнялся злостью, чтобы удар был сильнее…

- А-а-а-а-а-а! – за свою нелегкую Фернок привык к боли, но при виде воскресшей мертвечины весь его чудесный опыт словно улетучился. И когда ножик добрался до внутренностей, он не выдержал и оживил криком двор, - А-а-а-а-а-а-а!

Но вернувшееся чувство боли, непомерно усилившееся осязание, ничуть не отразилось на его навыках самозащиты, которых не в силах погасить даже вурдалаки!

Фернок повернулся к сопостату (старинный простореч. синоним – супостат), тайком достал пушечку, которую всегда держал при себе, втайне от всяких китаез, и с деланной ненавистью, глядя ему в глаза, приговорил:

- Запомни одну простую истину, когда мужчина подходит к другому мужчине со спины и бьет его при ребенке, то он никакой не мужчина… - и выстрелил, - Он - мразь! – затем еще два раза, - А мразей нужно истреблять…

- Я… - из всех запланированных прощальных слов произнеся лишь одно, самое короткое, Тигр “отбросил копыта”.

Блейк незаметно вильнул головой – на экс-комиссара напали еще двое. Навалившись, фатуммены снесли раненого с ног и прижали лицом к грязному асфальту. Повытаскивав кинжалы, обменялись условными жестикуляционными любезностями. Один из пары, сделав шаг вперед, отшвырнул Glock острым носком ботинка.

- Эй, не смейте! - неожиданно из угла бывшего кафетерия выбежал мальчик, на горе отвлекшимся ассасинам, - Не смейте его трогать!

Собрав останки воли, поваленный произнес:

- Не посмеют… - и достал другой пистолет, запасной.

Поднявшись на ноги, ВЫСТРЕЛил в одного:

- Так тебе! - потом – во второго, - Тебе тоже! – и сам отхватил пулю в спину.

- А-а-а-а-а! – Фернок все еще мог что-то испытывать...

Появившийся во дворе фатуммен (четвертый по счету, не считая Блейка) тоже слишком поздно заметил Гилберта, показавшего себя с самых героических сторон: мальчик ударил стрелка по ноге железной палкой и после отбросил ее. Не просто так. “Дядя” встал с болью, пробежавшей по всему телу, и, поймав на себе взгляд нагнувшегося киллера, этой же палкой добил.

Затем повернулся к “призраку” и истошно закричал, хватаясь за раны, которые все больше давали о себе знать:

- Это все? Все, что ты можешь? – наступала драматическая кульминация стычки, - Ты не Дэвид Блейк. Дэвид никогда бы так не поступил…

Гилберта в это время схватили другие фатуммены, ошарашенные из-за раскиданных тел своих “братьев по духу”.

Клон подошел к медленно истекающему (три дырки в теле – не так уж и мало), произнеся: