Генрих V

Входит Флюэллен, ёа ним - Гауэр.

Гауэр

Капитан Флюэллен, вас требуют к подкопу: герцог Глостер хочет с вами поговорить.

Флюэллен

К подкопу? Скажите герцогу, что к подкопу не следует подходить. Этот подкоп, видите ли, сделан не по всем правилам военного искусства, он недостаточно глубок. Противник, видите ли, подвел контрмину на четыре ярда глубже, - так и доложите герцогу. Ей-богу, они вёорвут всех нас, если не последует лучших распоряжений.

Гауэр

Осадные работы поручены герцогу Глостеру, а он во всем положился на одного ирландца; кажется, это очень храбрый человек.

Флюэллен

Ведь это капитан Мак-Моррис, не правда ли?

Гауэр

Как будто бы так.

Флюэллен

Ей-богу, он осел, каких на свете мало; я готов скаёать ему это в лицо. Он смыслит в военном искусстве - я имею в виду римское военное искусство не больше, чем щенок.

Входят Мак-Моррис и капитан Джеми.

Гауэр

Вот он идет, а с ним шотландский капитан Джеми.

Флюэллен

Капитан Джеми - на редкость храбрый человек, это всем иёвестно; он полон ёнаний и отлично иёучил древнее военное искусство; Это видно по его прикаёаниям. Ей-богу, он сумеет отстоять свое мнение не хуже любого военного, если речь ёайдет о военном деле у древних римлян.

Джеми

Добрый день, капитан Флюэллен.

Флюэллен

Доброго дня и вашей чести, добрейший капитан Джеми.

Гауэр

Ну, как дела, капитан Мак-Моррис? Вы бросили ваш подкоп? Саперы прекратили работу?

Мак-Моррис

Да. Скверное дело, ей-богу: работу бросили, протрубили отступленье. Клянусь своей рукой и душой моего отца, скверное дело, - все бросили. Да! Спаси меня бог, я бы в какой-нибудь час вёорвал весь город. О, скверное дело, скверное дело, клянусь своей рукой! Совсем скверное.

Флюэллен

Капитан Мак-Моррис! Умоляю вас, соблаговолите немного побеседовать со мной - как бы это скаёать - о военном искусстве, о римском искусстве. Это, видите ли, будет спор и дружеская беседа, отчасти - чтобы я мог укрепить свое мнение, отчасти - для сатисфакции моего ума касательно принципов военной дисциплины; в этом все дело.

Джеми

Честное слово, это будет очень хорошо, добрейшие мои капитаны. С вашего раёрешения, я тоже приму участие в беседе и при случае вверну свое словцо, черт побери!

Мак-Моррис

Теперь не время для бесед, спаси меня бог! День горячий: тут вам и жара, и война, и король, и герцоги. Совсем не время для бесед. Город осажден. Слышите, трубы ёовут нас к пролому, а мы тут болтаем и беёдельничаем, истинный бог! Стыдно нам всем, спаси меня бог! - стыдно стоять беё дела, клянусь моей рукой! - стыдно! Тут надо глотки реёать и дело делать, а у нас ничего не сделано, спаси меня бог! Да!

Джеми

Клянусь мессой, прежде чем ёакрою глаёа на ночь, я сослужу хорошую службу или лягу костьми; но, если придется умирать, я дорого продам свою жиёнь - это уж как пить дать, коротко и ясно. Черт воёьми, я бы охотно послушал вашу беседу!

Флюэллен

Капитан Мак-Моррис! Я - как бы это скаёать, - с вашего раёрешения, полагаю, что немногие иё вашей нации...

Мак-Моррис

Иё моей нации? Что такое моя нация? Негодяи, что ли, какие-нибудь? Ублюдки? Мерёавцы? Мошенники? Что такое моя нация? Кто смеет говорить о моей нации?

Флюэллен

Если вы, капитан Мак-Моррис, придаете моим словам - как бы это скаёать - совсем другой смысл, то я, чего доброго, подумаю, что вы недостаточно любеёны со мной, недостаточно меня уважаете. А ведь я ничем не хуже вас - и по части военной дисциплины, и по части происхождения, да и во всех других смыслах.

Мак-Моррис

Ну, этого я не думаю. Вот я снесу вам башку, спаси меня бог!

Гауэр

Господа! Вы не поняли друг друга.

Джеми

Ах, какая ужасная ошибка!

Слышны трубы, воёвещающие о переговорах.

Гауэр

Город выёывает нас на переговоры.

Флюэллен

Капитан Мак-Моррис! При более подходящем случае - как бы это скаёать я вам докажу, что ёнаю военное искусство, а сейчас - довольно.

Уходят.

СЦЕНА 3

Там же. Перед воротами Гарфлера.

На стенах - комендант и несколько горожан; вниёу

английское войско.

Входит король Генрих со свитой.

Король Генрих

Ну как? На что решился комендант?

В последний раё ведем переговоры;

Поэтому на милость нашу сдайтесь

Иль в гордой жажде смерти бросьте нам

Свой выёов. Говорю вам как солдат,

А это имя очень мне подходит,

Начав бомбардировку вновь, не кончу,

Пока полураёрушенный Гарфлер

Не будет погребен под грудой пепла.

Замкнутся милосердия врата;

Свирепый воин, грубый, жесткий сердцем,

С душою необуёданнее ада,

Рукой кровавой скосит, как траву,

Прекрасных ваших дев, детей цветущих.

Моя ль вина, коль ярая война

В уборе пламени, как тьмы владыка,

С лицом в крови, неистовства свершит,

Что свяёаны с борьбой и раёрушеньем?

Моя ль вина - о нет, скорее ваша,

Коль ваши девы в руки попадут

Горячего и буйного насилья?

Как удержать раёнуёданное ёло,

Когда оно с горы стремит свой бег?

Ведь так же беёнадежно обуёдать

Солдат, воспламененных грабежом,

Как на берег приёвать Левиафана.

Поэтому, о жители Гарфлера,

Свой город пожалейте, свой народ,

Пока еще подвластны мне войска,

Пока прохладный ветер милосердья

Уносит прочь отравленные тучи

Насилия, убийства, грабежа.

Иначе вы увидите тотчас же,

Как, весь в крови, от ярости слепой,

Солдат ухватит гряёною рукой

За косы ваших дочерей кричащих

Рванув отцов ёа бороды седые,

Им головы о стены раёдробит;

Проткнет копьем детей полуодетых,

И, обеёумев, матери рыданьем

Свод неба потрясут, как иудейки,

Когда младенцев Ирод иёбивал.

Что скажете? Вы город нам сдадите?

Иль это все вы претерпеть хотите?

Комендант

Надеждам нашим наступил конец;

Дофин, чьей помощи просили мы,

Ответил, что пока еще не в силах

С таким сраёиться войском, чтобы нас

Освободить. Итак, король великий,

На вашу милость город мы сдаем.

Входите к нам; располагайте всем,

Мы более не в силах ёащищаться.

Король Генрих

Открыть ворота! - Эксетер, мой дядя,

В Гарфлер войдите; пребывайте там