Мост через Жальпе (Новеллы и повести)

— Отпущу вот этих человечков и подсяду, — еще ярче разрумянившись, пообещала Фелиция.

Учитель стоял слева от Бенаса, а справа за доктором все это время внимательно наблюдал маленький горбатый человечек. Когда Бенас уже отходил от стойки, подыскивая взглядом уютный уголок, горбун боязливо схватил его за подбородок и, насупив лоб, крохотными глазками впился в лицо.

— Ну, и подбородочек у тебя, ну, и подбородочек!

Доктора словно током шибануло.

— Послушайте, любезный. В другой раз за такое отвезем вас в лес и привяжем к дереву, чтоб комары поработали. Сразу расхочется так шутить.

Горбунок отскочил, толкнув стоявшую за ним женщину, и теперь глядел на доктора, как мышонок из-под метлы.

— Ничего ему не говорите, доктор, — сказал учитель. — Ничего ему не говорите.

— Балтазас, как тебе не стыдно! — покраснев до корней волос, крикнула горбуну Фелиция. — Еще что выдумаешь? Живо отсюда, если не умеешь с людьми обходиться.

— Ничего, Фелиция, ничего, мы с Балтазасом сейчас помиримся, — почувствовав себя неловко, сказал Бенас.

Балтазас виновато улыбался. Не спуская глаз со столика, за которым уселись Бенас и учитель, он подошел было поближе, но круто повернулся и, держась рукой за перила, бросился на двор.

Большие капли воды за окном разбрызгивались на асфальте. Забравшись под навес, стояли два шофера и что-то рассказывали друг другу, энергично размахивая руками.

— Вы так сказали Балтазасу!

— Горбунку? А что?

— Видите ли, с ним так и случилось, как вы сказали. Он лучший плотник нашего городка, золотые руки у человека. Ушел он тогда в отпуск, получил кучу денег, еще какую-то премию, вот парни и притащили его сюда, чтоб эти денежки потратить. Пили, пока не стемнело, горбунок кидал буфетчице за пазуху конфеты, всех поил, несколько раз бросался на шею Фелиции и, как по писаному прекрасными словами восхваляя ее тело, говорил, что такого совершенства сроду не видел. Потом, когда буфет надо было закрывать, парни упросили горбунка купить еще две бутылки, горбунок купил, вместе с ними пошел к одному тут такому, но долго за бутылкой не засиделся, куда-то исчез. То ли они все поняли, точнее говоря, то ли они поняли все то, чего сразу не понял горбунок, то ли так нечаянно получилось, но уже после полуночи, когда парни завели свой мотоцикл и решили податься домой, они увидели, что из дома Фелиции выходит Балтазас. Пьяные уже были в дымину, стрельнуло им что-то в голову, усадили Балтазаса в коляску мотоцикла, отъехали подальше от городка, оставили мотоцикл у дороги, а горбунка отвели в густой сосняк, забрали последние деньги, а самого привязали веревкой поперек горба к сосне.

— Господи… — Бенас увидел, что на них неспокойно поглядывает Фелиция.

— И вы теперь попали как в точку. Будто знали.

— А что было этим парням?

— Что было? Да ничего не было. Присудили вернуть деньги, и все, а человек уже не тот. Балтазасу после той ночи, — а его только на другой день около полудня обнаружил лесничий и отвязал — стало худо, видно, очень уж натерпелся человек и от страха, что привязали его неизвестно где, и от того, что его видели у Фелиции. А человек он чувствительный и ранимый. Лежал в больнице, поправился, но все равно не до конца. Пока доску стругает, ничего, но едва отложил инструмент, как ему и нехорошо.

Учитель заметил, что глаза Бенаса стали светло-зелеными, а с лица схлынула краска.

— Вам худо?

— Вот что значит давно вина не пить, учитель. Теперь могу только чайком баловаться…

— Может, теперь смогу минутку передохнуть, — робко сказала Фелиция, садясь рядом с доктором Бенасом и ставя на стол бутылку вина. Она поправила платье под халатиком.

— Хотите, чтоб мы окончательно напились? — Бенас придвинул бокал к Фелиции и налил.

— Было от чего. Да что вы, доктор. Боже, вы часто мне снились, да и вообще все стояли перед глазами, когда ходила гулять к озеру. — Она выпила и уставилась на побледневшее лицо Бенаса. — Как живете-то?

— Спасибо за память. Вроде ничего живу, Фелиция. Вот передохнуть хочу малость.

— Тяжелая у вас работа.

— А у кого легкая? У всех тяжелая работа. Все переутомляются и особенно — если, работая, думают, над чем работают… Тяжек труд, сладок отдых, Фелиция. Тяжелее всего — жить, Фелиция.

— А у нас тоже ничего нового. Брат брата в озере, в прошлом году утопил. Не в нашем озере, довольно далеко отсюда. А больше вроде ничего особенного, доктор. Да и учитель наверняка вам все новости уже выложил. — Фелиция заговорила смелее, то и дело поглядывая на учителя. — Пока жив, вот и живешь. Грустно тебе или тяжело, — должен жить, никто не спросит… Хорошо, пока голова работает, а когда и она начинает отказывать, тогда уже все.

— Да, Фелиция, рыба без головы — и та не рыба, а какой уж тут человек.

Фелиция тревожно посмотрела в окно на улицу, где все еще шел дождь и куда недавно выскользнул Балтазас.

— В этом году один? Помню, в какой-то год приезжали с…

— С Деймой.

— Ага, точно. Такое странное имя.

— В этом году, можно сказать, один. Приезжала в гости, сейчас как раз до станции проводили и возвращаемся с учителем.

— Спасибо, что заглянули… Приезжала… Значит, все по-старому…

— Да, Фелиция… Если что-нибудь с нами и стало, переменилось или еще как, то все равно все по-старому.

— А что переменилось? Ни о чем не довелось слышать.

— Да разве услышишь… Фелиция, сами себя мы часто не слышим, а других услышать еще мудренее.

— Тоже правда. Что правда, то правда.

— Выпьем еще по чарочке. За ваше здоровье и за вашу жизнь. Спасибо за приют и тепло.

— Чаще заходите, доктор. Как только будете проезжать мимо, и заходите. Стосковались мы по редким людям. Жалко, времени нету, а то бы я вас расспросила. Вы такой понимающий и столько книг прочитали.

— Не ахти что я понимаю, Фелиция. Неправда это.

— Становилось веселее, когда вас видели, доктор.

— А я знаю почему: вы никаких болезней не боялись. Доктор уж выручит…

— Да нет… Боялись… Всегда боялись. Приезжайте почаще, доктор.

— Обязательно проведаю вас, Фелиция, обязательно… Мне только здесь и жить. Вот опять объявлюсь с учителем. Если он сам здесь продержится.

— Продержится…

— Да ребятишек все меньше и меньше.

— И правда — все только о себе думают.

— Оставайтесь такой же хорошенькой, Фелиция, и еще какой-нибудь новый цвет для платьев себе выберите.

— Да хватит мне и тех самых платьев, доктор…

В голосе Фелиции доктор Бенас услышал дрожь. Посмотрев ей в глаза, он быстро спросил, пытаясь изобразить улыбку:

— А это что такое? Кто у нас смеет унывать? Уже действует микстурка, уже не больно…

— Простите… Скисаешь, жизнь такая. — Она неожиданно схватила Бенаса за руку и крепко пожала. — Вы-то меня поймете, точно знаю… Будем вас ждать, доктор.

— Нам с учителем всегда приятно к вам заглянуть.

На дворе Бенас спросил у учителя, глаза которого покраснели от вина:

— Прямо в машину?

— Наверно.

— А может, и теперь не станем спешить?

— Не знаю. Мне все равно. Этот дождь все не кончается.

— Уже не так сильно льет…

Они остановились у двери магазина.

Ему стало грустно, что все то время, пока они ехали от станции, пока сидели в пивной и толковали с Фелицией, он ни разу не вспомнил про магазин.

Увидев их, Герда весело выбежала на порог, грациозно поставив одну ногу на ступеньку.

— Здравствуйте, путешественники.

— Спасибо. Как поживаете, Герда?

— Да кое-как… Не повезло вам — плохая погода. — Она прищурилась, откинула голову и посмотрела на заложенное тучами небо. Бенас заметил, что ее платье приподнялось, обнажив красивые колени. Поймав его взгляд, Герда смутилась. — На озере, наверно, уже не катаетесь, доктор?

Ее голос снова был спокойным и теплым.

— Что значит погода, Герда? Мы не можем ждать милостей от природы… Когда дождь, иногда мне даже нравится. Ведь нужна и вода. На озеро-то каждый день выплываю, Герда. Вот только не всегда хватает терпения выбираться на остров. Хотя это и весьма редкие исключения… Как ваши дела?