Откуда в море соль

Брось ты эту книгу, говорит Рольф, учиться готовить надо не по книгам. Слоеный пирог - его любимое блюдо. Луковый суп - единственный суп, который я действительно умею готовить. Он не выносит луковый суп. А сегодня еще ничего не произошло. Я ждала. После ужина день в самом деле кончился. Я вынесла на кухню посуду, свернула со стола скатерть и вытряхнула ее с балкона. Мне повезло. У других женщин балкона на кухне нет. Он дотрагивается рукой до моего затылка, подходит совсем близко, так тихо, так тихо и темно вокруг, у него нет лица, но я знаю, что это он, я не могу, а он, несмотря на это, может. Если бы природа создала мужчин такими же привередливыми, как женщины, человеческая раса давно бы уже вымерла. Он теперь хорошо спит, хотя я на этот раз была не лангустом, а всего лишь фаршем.

Как он кладет в чашку сахар, размешивает, кладет ложку на блюдце, подносит чашку ко рту, пьет, как он протирает очки и надевает их, несет чашку в кухню, открывает воду, споласкивает чашку, как он берет пальто и портфель, открывает дверь и закрывает ее за собой

у меня столько времени, чтобы наблюдать это каждое утро.

Ведь когда-то у меня было желание, желание что-то делать, я ведь из хорошей семьи, и у меня всегда будет приличный дом. Мы жили как полагается, мама и папа делали свое дело, я училась читать и писать, в детском саду было невероятно скучно, зато в школе очень интересно, потом аттестат. Все было запланировано и предначертано. Когда есть аттестат, начинается жизнь. Но с чего начать, когда столько возможностей? Я дарю тебе один семестр, сказал папа, поезжай в Вену, осмотрись и потом выбирай. Но одно я уже сейчас могу тебе сказать, добавил папа, единственный по-настоящему достойный предмет - это медицина. Итак, врач. А не киноактриса, или продавщица, или журналистка. Медицина - это карьера, но тут я терплю фиаско, потому что не могу воспринимать трупы в анатомическом зале как учебные объекты. Я не могу раскопать в животе среди кишок прямую кишку, я не могу снять кожу с черепа старой женщины, который лежит на столе, я вижу только желтые ноги и простыни, я не выношу шуток студентов, студенты меня тоже не выносят, они зовут меня барышней из провинции, итак, что ты намерена делать, спросил папа, я жду твоего решения. Может быть, переводчицей. Папа разочарован. Мы уже пробовали отработать подпись из моего имени, фамилии по отцу и обозначения степени доктора, мы целый день пытались увязать в легком росчерке мою будущую докторскую степень с моим именем. Из-за неудачного сочетания первых букв моего имени мы долго стремились прийти к соглашению, и папа сказал: мне нужно будет писать сначала доктора и фамилию, а имя добавить потом сокращенно.

Как переводчица ты не получишь степень доктора, только диплом. Тебе этого действительно достаточно? Я вдруг представила себя в обществе ступенькой ниже. Когда я сидела среди коллег, они называли меня "фрау коллега". Хотела ли я войти в их число? Ведь все они - существа более низкого сорта. Предел их мечтаний - переводить на конференциях и повторять то, что сказали другие. Без докторской степени. Можно ли так жить? Стало быть, я записываюсь на германистику. Мы расчленили по законам стихосложения одно из стихотворений Гёте, и тут мне пришло в голову, что Гёте не нуждался в германистике, чтобы его написать. Что изучал Гёте? Ах да, право. В этот момент появляется Рольф, влюбляется в меня и находит, что у женщины здесь вообще нет шансов, лучше уж что-нибудь более женственное. Я хотела стать киноактрисой. Киноактриса - это слишком ненадежно. Профессия должна давать кусок хлеба. Учительница. Нет, я не хочу быть никакой учительницей. Почему не хочешь? Не могу же я встать перед детьми и делать вид, что я знаю больше, чем они. Не могу же я воспитывать сразу тридцать детей. Какие еще бывают профессии, которые бы не лишали женщину шанса, и как при этом не перестать быть настоящей женщиной? Это слишком сложно. Может быть, живопись? Это не кусок хлеба. Да, ты делаешь милые рисунки, тебе следует этим заниматься, но только как хобби. Заметь себе, детка, хобби никогда не нужно превращать в профессию. Иначе это вызовет отвращение. Рольф ведь так интересовался радиоделом и кораблестроением. Теперь он изучает технику, и она ему давно осточертела. Стало быть, ему нужно получить как минимум доктора технических наук и диплом инженера впридачу, чтобы придать делу хоть немного привлекательности.

Я заметила, что мне недостает какого-то маленького моторчика, который в них всех вмонтирован, мне недостает чего-то очень важного, что делает других такими энергичными и такими старательными. Честолюбие? Но ведь я тоже хотела чем-нибудь заниматься. Я тянулась к знаниям, но однажды в гимназии это вдруг прошло, моторчик вышел из строя, и я уже больше не слушала, что нам объяснял учитель латыни, а лишь с удивлением смотрела на руины у него во рту и думала, как жена выносит его поцелуи и не наводит ли на нее ужас такое количество слюны и такой запах. И тогда я впервые оказалась в хвосте. Не внешне. Я кое-как выцарапала аттестат, хотя и не вполне честным путем, и оказалась в числе выпускников того года. Я осталась в хвосте внутренне. Тогда Рольф взялся за это тесто и месил его до тех пор, пока оно не стало рыхлым. Теперь в духовку, запечь, и вот уже свадьба всерьез и вся будущая жизнь тоже всерьез.

Ты должна заниматься, говорит Герлинда, прошлый год нам не засчитан, ни у кого из нас нет аттестатов, нам нужно еще раз написать контрольные, сдать экзамены, но я же все забыла, ты должна выучить это еще раз, говорит Герлинда, ведь я на тебя потратила столько времени! Или ты действительно глупа до такой степени или делаешь вид, но аттестат ты все равно должна получить, что скажут твои родители, если ты вернешься домой без аттестата, но я ведь все забыла, однако Герлинда рядом, она - карьеристка, у нее все в тетрадях и в голове тоже. Потом мы оказываемся в молодежном лагере, Герлинде становится плохо, она идет к врачу, потом возвращается и говорит, что кто-то пытался подсыпать ей в еду яд. Предполагается, что это сделала я, мой защитник - учитель латыни, он выслушивает доводы, которые я привожу, я говорю, что не выношу Герлинду, хотя она - моя лучшая подруга и помогает по латыни, но я хочу ее смерти. Я говорю, что была бы рада, если бы она отравилась, хотя и не я подсыпала ей яд, в этом я клянусь, учитель ведет себя нейтрально, он говорит, важна причина, а я говорю, мне не страшно, что меня осудят, так как я рада, что у кого-то хватило мужества отравить Герлинду. Но если умрет Герлинда, Рольф ведь тоже умрет, неужели ты этого не понимаешь, говорит кто-то, тут я просыпаюсь и вижу, что, пока мне все это снилось, Рольф лежал рядом, и казалось просто счастьем, что он дышал мне в ухо и я могла к нему прижаться, а Герлинда штудирует где-то латынь и немецкий, скоро она сама будет преподавать, моим детям будет у нее хорошо, ведь мы были так дружны.