Семья Буссардель

Каждое лето две новые ветви семейства Буссардель и молодая ветвь семейства Миньон, не говоря уж о бесплодной смоковнице - тете Лилине, собирались в Гранси, вокруг старого деда. Там он ежедневно восседал во главе стола, накрывавшегося на двадцать человек, - в Париже это бывало лишь раз в неделю, по субботам, на семейных обедах. Совместная жизнь в Гранси продолжалась до середины августа, а затем все разъезжались: кто направлялся в другие семейные владения, кто ехал в горы или на морские купания. Жюли Миньон, по-прежнему молодая женщина, хотя она недавно стала бабушкой, ибо ее дочь вышла замуж в девятнадцать лет, всегда ездила на итальянские озера. Старик Буссардель отправлялся на открытие охотничьего сезона в Буа-Дардо, имение своего старого друга Альбаре, находившееся в Юрпуа.

В 1854 году, в конце лета, с ним поехал туда и Фердинанд, впервые взяв с собою в Буа-Дардо своих сыновей - Викторена и Амори. На Викторена не действовали никакие уговоры, убеждения, он стал необыкновенно шумливым и непоседливым - быть может, потому, что для него приближалась пора юности, но по-прежнему отличался тупостью, леностью и все таким же злобным характером. Фердинанд попробовал применить новую систему: прекратить нотации и предоставить этому трудновоспитуемому подростку самые приятные условия жизни, словно он был примерный мальчик. Отец надеялся, что благодаря этому постепенно и самым естественным образом Викторен исправится, иных путей к улучшению столь тяжелого характера он не видел.

Теодорина в это время находилась в Котере на водах, куда врачи послали маленького Эдгара. Она взяла с собою и трех дочерей, которые были еще слишком малы для того, чтобы поручить их заботам отца. Теодорина писала мужу, что крестьянский домик, снятый ею в горах, прелесть как хорош, что оттуда открывается чудесный вид на долину, что она ждет к себе госпожу Бизью, которая недавно похоронила свою мать и может найти там уединение, необходимое в ее тяжком горе. Лишь одна тетя Лилина возвратилась в Париж, куда ее призывали, как она говорила, дела благотворительности.

Фердинанд, замышлявший в тот год завести новую интрижку, оказался в Буа-Дардо на полной свободе. Три сына лесника, служившего в имении Альбаре, по возрасту подходили Викторену и А.мори, могли быть превосходными товарищами маленьких парижан и, конечно, уводили бы их с собою подальше от взрослых. Старик Буссардель тоже не стал бы для него помехой. Ему уже было под семьдесят лет, и хотя Альбаре был старше его, Буссардель частенько первым засыпал по вечерам за карточным столом, когда они играли вдвоем в экарте. Впрочем, спал он или бодрствовал, он всегда оказывал своему отпрыску помощь в качестве молчаливого сообщника. Он обожал свою невестку и нередко повторял Фердинанду, особенно в ее присутствии, то, что он сказал про нее после дней, проведенных в "Террасе":

- Милый мой сын, жена у тебя молодец, выдающаяся женщина!

- Я это знаю, отец,- отвечал Фердинанд.

- Та-та-та! Знаешь, да плохо! Смотри, не обижай ее! А не то, мошенник, я тебе покажу.

Но, несмотря на такого рода заявления, он с большим удовольствием наблюдал, как его сын перешептывается за дверью с какой-нибудь дамой или подхватывает записочку из маленькой ручки, затянутой в перчатку. Фердинанд ни в чем не таился отца, будучи уверен в неизменной его снисходительности, зачастую пользовался им как ширмой. Но все это делалось как бы случайно, и у обоих хватало такта никогда об этом не говорить.

И как раз не сын, а отец пригласил в Буа-Дардо госпожу Овиз. Прошлой зимой старик подметил, что эта молодая вдова не сводит глаз с Фердинанда и слушает его с многозначительным вниманием. Иногда она появлялась в свете в сопровождении пожилой и бедной родственницы, жившей у нее на положении компаньонки. И вспомнив об этом, он сказал Альбаре:

- Пригласи их обеих погостить у тебя в одно время со мной. Ты доставишь мне удовольствие.

- Ты что, ухаживаешь за госпожой Овиз, старый шалопай?

- О нет! Просто я искренне сочувствую этой милой женщине, заслуживающей всяческого уважения. Мне кажется, она знает никаких развлечений.

Банкир Овиз, обжора и пьяница, умер полтора года назад, оставив своей молодой хорошенькой вдове весьма недурное состояние. Разница в возрасте, которая была между ними, избавляла ее от скорби и слез по умершем. Однако она, по-видимому, не спешила второй раз выйти замуж; из-за каких-то семейных обстоятельств задерживалось получение ею наследства. Женщина богатая, занимавшая солидное положение среди обитателей Шоссе д'Антен, свободно располагавшая своим временем, она была избавлена еще на несколько месяцев от светских обязанностей - словом, она соединяла в своей особе все преимущества идеальной любовницы для такого человека, как Фердинанд.

Он это прекрасно понял и ждал только случая не для объяснения в любви, а для того, чтобы госпожа Овиз выдала свое расположение к нему, - это был его принцип, его метод. Вкусы его отличались эклектизмом, его привлекали женщины самого различного типа, но он принадлежал к тем женолюбам, которых не прельщают трудные победы, наоборот, им необходимо почувствовать ответное влечение женщины. Избалованный своими м успехами, он снисходительно дарил женщин своей благосклонностью, словно какой-нибудь паша, и был не прочь, чтобы любовные приключения сами плыли к нему в руки. С хорошенькими дамами своего круга он поддерживал отношения весьма любезные, которые всегда могли перейти за пределы дозволенного; за каждой он ухаживал с осторожной настойчивостью и наблюдал, какое впечатление производит, и если замечал вспыхнувший вдруг румянец, признаки смятения чувств, собирал все свои батареи и штурмовал слабо защищенную крепость, выдавшую свою уязвимость.

Словом, он всегда играл наверняка. И в конце концов в этом мире финансовой буржуазии, где о нравственности пеклись больше, чем в некоторых других кругах, он, к удивлению Луи, находил все желательные ему удовольствия.

- Дорогой мой,- говорил брату Фердинанд,- огромное большинство людей имеет ошибочные представления о женщинах, полагая, что есть женщины добродетельные и женщины, лишенные добродетели. А в действительности есть лишь женщины счастливые в замужестве и женщины несчастные. Любая супруга, которая не нашла в своем муже того, что надеялась в нем найти, несет в себе зачатки прелюбодеяния, и, для того чтобы грех совершился, достаточно ей встретить мужчину, в котором она увидит достойного и возможного утешителя. Разумеется, способного к тому же подметить во взоре будущей своей жертвы едва уловимую искорку огня, зажженного им во всем ее существе.