Помолвка (Рассказы)

— Вот это да! — воскликнул пес.

— Вот это да! — воскликнула лошадь.

А Дельфина и Маринетта так обрадовались, что даже не знали, что сказать. Они выпрыгнули из окошка, подбежали к белой курочке и, встав на колени, принялись гладить ей перья на спине и на груди. Животные столпились вокруг, все наперебой поздравляли, хвалили белую курочку; даже боров, который явно завидовал ей, не мог скрыть своего восхищения:

— Какое, однако, способное пернатое! — сказал он. — Вот уж никогда бы не подумал.

А белая курочка скромничала и говорила, что не заслуживает таких похвал.

Наконец пес и лошадь положили конец этому потоку комплиментов, напомнив, что дело не ждет, и вся компания, под предводительством Дельфины и Маринетты, отправилась в лес. Там прежде всего потребовалось научить каждого распознавать дуб, вяз и березу. Затем весь лес разделили на сорок два участка — по числу взрослых особей (цыплятам, гусятам, котятам и поросятам поручили считать кустики земляники и ландыша). Боров тут же стал ворчать, что ему дали самый плохой участок: сплошное мелколесье! Вот участок белой курочки ему бы подошел.

— Послушайте, любезный, — сказал ему курочка, — я решительно не знаю, почему вас привлекает мой участок, но что я знаю твердо, так это то, что люди правильно говорят: «Глуп, как боров».

— Сама дура! Подумаешь, решила какую-то паршивую задачку, так теперь и задается. Да ее кто угодно мог решить.

— А я что говорю? Маринетта, дайте, пожалуйста, мой участок борову и выделите мне какой-нибудь другой, как можно дальше от этого грубияна.

Маринетта удовлетворила ее просьбу, и все принялись за работу. Животные считали деревья, а девочки ходили от участка к участку и записывали цифры в черновые тетрадки.

— Двадцать два дуба, три вяза, четырнадцать берез, — говорила гусыня.

— Тридцать два дуба, одиннадцать вязов, четырнадцать берез, — говорила лошадь.

И они начинали считать снова. Работа шла быстро, и казалось, что все произойдет без осложнений. Три четверти деревьев были уже сосчитаны, а селезень, лошадь и белая курочка закончили свои участки, когда вдруг из глубины общинного леса донесся пронзительный визг:

— Спасите! На помощь!

Это кричал боров. Девочки бросились на крик и прибежали к месту происшествия одновременно с лошадью. Боров мелко дрожал всеми своими четырьмя конечностями, а перед ним стоял огромный дикий кабан. Кабан злобно смотрел на борова и сердито выговаривал ему:

— Вы кончили орать, дурак несчастный? Я вам покажу, как будить порядочных зверей среди бела дня! И вообще, с такой рожей, как у вас, надо сидеть дома, а не расхаживать по лесу. А вы, дети, живо в берлогу! Нечего вам тут болтаться.

Его последние слова относились к дюжине веселых полосатых кабанят, которые крутились вокруг борова, а некоторые даже играли в пятнашки у него под животом. Они были ростом с кошку и очень веселые. Может быть, им-то боров и обязан был своим спасением, потому что кабан не мог броситься на него, не рискуя задавить при этом пару-другую собственных детей.

— А это еще что за публика? — заворчал кабан при виде девочек и лошади. — Мы где, в лесу или на большой дороге? Только машин не хватает. Нет, с меня довольно!

У него был такой сердитый вид, что девочки очень испугались. Они было застыли на месте, бормоча извинения; но, заметив кабанят, тут же забыли про кабана и закричали, что никогда в жизни не видели такую прелесть. Они бросились гладить и целовать кабанят, а те, довольные, что есть с кем поиграть, весело и дружелюбно похрюкивали.

— Какие хорошенькие! — повторяли Дельфина и Маринетта. — Какие миленькие! Какие лапочки!

Кабан живо потерял свой сердитый вид. Его глазки стали такими же смешливыми, как у кабанят, а морда добродушной.

— Действительно, выводок неплохой, — согласился он. — Конечно, шалуны, неслухи, непоседы. Но что поделаешь: дети есть дети. Мать твердит, что они красивые, и, сказать по чести, я рад, что вы тоже так думаете. А вот про вашего борова этого не скажешь. Чего уставился? Ну и скотина! И бывают же на свете такие уроды.

Боров, который весь дрожал еще от пережитого страха, не осмелился протестовать, хотя в глубине души считал, что он гораздо красивее кабана.

— Ну, а вы, девочки, что вас привело в наш общинный лес? — спросил кабан.

— Мы пришли с друзьями считать деревья. Вот лошадь вам объяснит, а то нам нужно идти кончать задачу.

Дельфина и Маринетта расцеловали на прощание кабанят и ушли, пообещав, что скоро вернутся.

— Понимаете, — сказала лошадь, — дело в том, что учительница задала вчера девочкам очень трудную задачку.

— Что-то я не пойму. Вы уж извините: я живу тут на отшибе, выхожу из дому только по ночам и в ваших деревенских порядках плохо разбираюсь.

Тут кабан прервал свою речь, взглянул еще раз на борова и заявил:

— Нет, но до чего же урод! Я просто прийти в себя не могу. А кожа-то, кожа! Розовая, гладкая! Фу, противно смотреть. Да, так простите, я отвлекся. Я говорил, что мы звери темные, живем в лесу и многого не знаем. К примеру, что такое учительница? И что такое задачка?

Лошадь объяснила ему, как могла, что такое учительница и что такое задачка по арифметике. Кабан очень заинтересовался школой и пожалел, что не может отдать в школу своих кабанят. Но он никак не мог понять, почему у девочек такие строгие родители.

— Мне бы и в голову не пришло держать целый день моих кабанят в берлоге, за уроками. Они бы меня просто не послушались, да и мать была бы на их стороне. Ну, хорошо, а что это все-таки за задачка такая?

— Пожалуйста, вот: «Общинный лес занимает площадь…» и так далее.

Как только лошадь изложила условия задачи, кабан подозвал белку, которая прыгала на нижней ветке соседнего вяза.

— Собери-ка мне сведения, сколько в лесу дубов, вязов и берез. Живо! Я буду ждать здесь.

Белка тотчас же исчезла в ветвях. Она побежала предупредить других белок. Через пятнадцать минут самое большее, утверждал кабан, она принесет ответ, и тогда можно будет проверить, правильно ли решили задачу Дельфина и Маринетта.

Боров, который стоял как статуя среди резвящихся кабанят, вдруг вспомнил, что не кончил свой участок. Но от страха он перезабыл все цифры, и теперь надо было начинать все сначала. Пока он так стоял, не зная, как ему поступить, на полянке появились селезень и белая курочка.

— Надеюсь, вы не переутомились, — сказала ему курочка. — Задавался, корчил из себя невесть что, а сам так ничего и не сделал. Нам с селезнем пришлось пересчитывать за вас.

Боров очень смутился и не знал, что сказать. А белая курочка сухо добавила:

— Пожалуйста, не извиняйтесь. И не благодарите нас — это абсолютно ни к чему.

— Ну и тип! — заметил кабан. — Рожа мерзкая, кожа розовая, а сам лодырь. Хорош!

Кабанята тем временем окружили вновь пришедших и хотели поиграть с ними, но белая курочка, которая терпеть не могла фамильярностей, попросила их оставить ее в покое. А так как они не отставали — толкали ее мордами или становились передними копытами ей на спину, — она взлетела на ветку орешника и уселась там. В сопровождении остальных животных Дельфина и Маринетта пришли за цифрами, которые должен был сообщить им боров. Он, естественно, ничего сообщить им не мог, и цифры эти они получили от селезня и белой курочки. Оставалось только сложить результаты, и через несколько минут Дельфина объявила:

— В общинном лесу три тысячи девятьсот восемнадцать дубов, тысяча двести четырнадцать вязов и тысяча триста две березы.

— Так я и думал, — сказал боров.

Дельфина поблагодарила всех животных за успешную работу и особо отметила белую курочку, которая так хорошо поняла задачу и сообразила, как ее решать. Тем временем кабанята, которые сначала застеснялись от такого количества незнакомых, осмелели и стали заигрывать с гусынями. Те по доброте сердечной не противились. Вскоре к ним присоединились Дельфина и Маринетта, а за ними — все животные и даже сам кабан, который бегал и хохотал во всю глотку. Никогда еще в общинном лесу не было так шумно и весело.