Статьи и речи

Доказательство? Общество не желает прийти и подписать обет; общество не желает прийти и заручиться поддержкой Отрядов Надежды Малолетних Трезвенников, следовательно, общество любит пьянство, не видит в нем никакого вреда, одобряет его, пьянствует, как самым низкий, ничтожный, распущенный негодяй. Отцы и матери, сыновья и дочери, братья и сестры, священники, врачи, законоведы, издатели, писатели, художники, поэты, музыканты, королева, лорды, леди, общины - все они в заговоре против Возрождающих человечество, все одержимы пагубной страстью к пьянству, и все они тем более опасны, что иногда являются по чистой случайности примером умеренности в подлинном значении слова - этот последний довод стал мощным паровым катком, которым размалываются все возражения.

Я позволю себе подать робкий протест против этого огульного и ложного обобщения. При всем моем уважении к Джабезу, Глоссу, Глибу, делегату Общества голубя и Скрэджеру я должен заметить, что, когда малаец одержим амоком, нельзя считать, что он находится в состоянии душевной умеренности; а когда термометр отмечает тропическую жару, нельзя утверждать, что он показывает умеренную погоду. Для того чтобы быть умеренным в подлинном смысле этого слова, надобно быть умеренным во многих отношениях, - в воздержании от крепких слов не меньше, чем в воздержании от крепких напитков. И я дерзну заметить, вопреки утверждениям Возрождающих человечество, что своими тяжеловесными заявлениями они подают пример крайней неумеренности. Я даже сомневаюсь в том, что такое же количество пьяниц могло бы, находясь под влиянием самых крепких напитков, подать худший пример.

И я прошу тех, кто, обладая железной выносливостью, простаивает у трибуны и внимает ораторам, спросить себя со всей строгостью, размышляют ли они достаточно об этом? Знали ли они прежде о чем-либо подобном? Есть у них сведения, почерпнутые из собственного опыта или полученные от других, о достойном деле, подвигаемом столь недостойными средствами? Слышали ли они об обществе людей, выплескивающих преднамеренно с помощью избранных ими самими сосудов мудрости всякое усилие, направленное на улучшение положения человека, кроме их собственного, при этом бессовестно пороча всех остальных тружеников нашего вертограда; клеветнически обвиняя в пособничестве ужасному пороку, который является, как им известно, предметом всеобщего отвращения и подвергается всеобщему осуждению, великую сердцевину общества - его разум, его нравственность, его глубокое стремление к лучшему. Если, по зрелом размышлении, они обнаружат, что не знают ничего подобного, тогда, возможно, в их умах возникнет сомнение, являются ли они, поддерживая дело, так подвигаемое, подлинными поборниками Умеренности, употребляя слова, которые должны быть знаками Правды, в них заключенной.

Человечество может возродиться лишь с помощью Общества мира, возвещают Свиньи Целиком Номер Один. Хорошо. Я вызываю из ближайшего Общества мира моего почтенного друга Джона Бейтса, прекрасного работника и хорошего человека, чья родословная восходит к бравому солдату, носившему то же имя и говорившего с королем Генрихом Пятым в ночь перед битвой при Азенкуре *, "Бейтс, - говорю я. - как там насчет этого самого Возрождения? Почему оно может прийти только через посредство Общества мира?" А Бейтс мне в ответ: "Потому что война ужасна, разрушительна и противна духу христианства, потому что стоит вам побывать хотя бы в одной битве, и вы на всю жизнь разучитесь смеяться. Потому что человек не был создан по образу Создателя для того, чтобы его уничтожали в пороховых взрывах, пронзали штыками, или разрубали саблями, или давили копытами лошадей, пока он не превратится в кровавое месиво. Потому что война - это безумие, которое стоит нам так дорого. Потому что она расточает наши богатства, ожесточает сердца, парализует промышленность, подрывает торговлю, ведет к потерям, бедам и сатанинским преступлениям, чудовищным и бесчисленным". Тогда я говорю с грустью в голосе: "Но разве я не знал все это, о Бейтс, еще много-много лет назад?" - "Если так, - отвечает Бейтс, - тогда вступайте в наше Общество мира". - "Но почему же, о Бейтс?" - "А потому, что мы провозглашаем: "Мы не потерпим войны или проповеди войны. Мы не потерпим армии, флота, бивуаков или кораблей. Англия разоружена, - мы говорим, - и все эти ужасы кончатся". - "Каким же образом, Бейтс?" - говорю я. "С помощью третейского суда. У нас есть делегат Общества голубя из Америки и делегат Общества мыши из Франции; мы установим Союз Братства, и дело с концом". - "Увы, это невозможно, Бейтс. Я тоже размышляю об ужасах войны и благодати мира, о пагубном отвращении умов человеческих от сей благодати с помощью барабанного боя и грома безжалостных орудий. Однако, Бейтс, мир еще не так далеко продвинулся по стезе совершенства и есть еще на земле тираны и угнетатели, которые только и ждут, чтобы свобода ослабла, ибо тогда они смогут нанести ей удар с помощью своих огромных армий. О Джон Бейтс, посмотри-ка на Австрию, посмотри на Россию, посмотри на Германию, посмотри в сторону Моря, распростершегося во всей своей красоте за грязными темницами Неаполя! Ты ничего там не видишь?" - А Бейтс отвечает (как сестра в "Синей Бороде", но с большим ликованием): "Ничего - только пыль клубится". В том-то и заключается одно из неудобств откормленной Свиньи Целиком (и полностью), что эта Свинья лежит в дверях и свиноводы не могут ничего разглядеть за ней. "Только пыль!" - отвечает Бейтс. Говорю я Бейтсу: "Все дело в том, что за пылью - угнетатели и угнетаемые стоят, ополчившись друг против друга, в том, что за делегатом Общества голубя и Общества мыши рыскают дикие звери, в том, что я страшусь и ненавижу несчастья тирании и войны, в том, что я не хочу быть под пятой у солдата и не хочу, чтобы другие были у него под пятой; - и вот поэтому я не за разоружение Англии и не могу быть членом Общества мира: все посылки я признаю, но вывод я отвергаю. После чего Бейтс, вообще говоря человек справедливый и рассудительный, мрачно заключает, что раз я не за его Свинью Целиком (и полностью), значит, я не имею ничего общего ни с какой частью его Свиньи; и, значит, я никогда не ощущал ничего подобного, не размышлял о том, что Общество, и только оно, считает своим открытием; и когда мне сообщают о таком открытии, мне до него нет дела!