Дождь в конце сентября

Интересная картина! Шувалов тревожит «рыбную мафию».  Руководитель райотдела перестает с ним ладить. Володька никому не доверяет, а потом срывается на реку и исчезает. Его ищут, но, скажем прямо, без особого рвения. Прокурор ничего видеть и слышать не желает.

«Сам ведь не знал, зачем сюда еду, – подумал Андрей. – А выходит – не зря».

В последующие дни Лапин пытался обиняком, как бы между прочим выяснить у сотрудников, как жил и чем занимался Шувалов в последнее время. Но большинство отговаривалось незнанием или отделывалось незначащими фразами. Кое-кто прятал глаза и торопился свернуть разговор. Лапину это все больше не нравилось. Мешал Андреевым «разведопросам» и замнач розыска Луценко, который не отходил от гостя ни на шаг. Так и полагалось по обстоятельствам, но Шувалова это раздражало. Раза два Андрей звонил Наташе, но разговоры получались какие-то тягостные, ни о чем. Ему нечего было ей сообщить. Наталья  звала заходить, но он отговаривался занятостью.

Как-то вечером Андрей, не спешивший вернуться в гостиницу, засиделся в кабинете до глубокой ночи. Райотдел опустел и притих, только из дежурки доносились голоса и телефонные звонки. Дверь открылась, вошел старший оперуполномоченный Гусев.

– Не помешаю?

Он присел к столу, повертел в пальцах карандаш, наконец спросил:

– Я слышал, вы сильно Шуваловым интересуетесь? Вас специально прислали?

– А что, есть ради чего? – усмехнулся Андрей, но заметив, как скривился Гусев, понял, что выкрутасы ни к чему. – Нет, не специально. Я по собственной инициативе. Мы друзья… Были… В общем, выкладывай, зачем пришел?

– Я-то выложу. Но ты всерьез намерен кашу заварить?

Лапин насторожился. Но понял, что для Гусева это «ты», как пароль для заговорщика. Помолчав, ответил:

– Я тебе длинно рассказывать не буду. Но есть причины, по которым я просто так отсюда не уеду. На слово поверишь?

Гусев помолчал, что-то взвешивая про себя.

– Ладно, слушай. Я тоже длинно рассказывать не буду. У нас тут все на рыбе завязано. Браконьерство не правонарушение, а народный промысел. Шувалов это давно понял и  не вмешивался. Но в последние годы ворье в законе и всякие авторитеты по осени наезжают сюда из Пионерска и теперь они в районе хозяева. Рыбу ловят десяткам тонн, порют, бросают, только икру берут. Вывозят вагонами. Все об этом знают, но кому охота башку совать. Тут такие бабки крутятся, что за них прихлопнут и не поморщатся. Шувалов молчал, молчал, а потом встрял. Еще в прошлую кетовую пытался кое-кого прижать. Но в одиночку шибко не разгонишься, тем более, если руководство не поощряет.

– Мазур? – спросил Андрей.

Гусев кивнул.

– Не в открытую, конечно. Есть средства, как человеку рот заткнуть. Шувалова морщили по-всякому. А он уперся. Целое досье собрал. Папка бумаг, даже видеозаписи какие-то и магнитофонные кассеты. И он все ждал случая официально реализовать разработку.

– Откуда знаешь про досье?

Гусев замялся.

– Ну… помогал я иногда шефу материалы для этой папочки собирать. Он при мне ее и перелистывал.

– Ты не темни. Вы что, вместе раскручивали?

– Если бы! Шувалов мужик правильный был. Но сильно недоверчивый. Просил меня иногда обсосать интересного для него человека. Но ни в какие подробности не посвящал. А я не отказывался, но и не лез к начальнику… без мыла…

– Говорят, был у него доверенный внештатник.

– А, этот? Закадычный корефан, бывший офицер, уволенный по сокращению. Шувалов хотел его в милицию взять, но он по возрасту уже не подходил. Оформил внештатным сотрудником. Вот с ним Шувалов плотно контачил.

– И где же та папочка сейчас? Может, тут, в сейфе? – Лапин указал на несгораемый шкаф рядом со столом.

– Тут Мазур с Луценко рылись после того, как Шувалов пропал. И старший опер по учетам с ними. Секретную документацию сверяли. Я опера прощупал – папки не было.

– Если Володька в отделе был «под колпаком», логично предположить, что папку он стремился пристроить понадежнее. Может она пылиться у внештатника под кроватью, как считаешь?

– Под кроватью, не под кроватью, но отдать бывшему вояке на хранение документы Шувалов мог. Вояка – мужик крепкий и надежный.  Но нам он их просто так не отдаст. Он же, наверняка, в курсе обстоятельств. С чего бы нам верить?

– Надо искать подходы. Ладно, об этом еще подумаем. Кстати, Шувалов со своим замом, с Луценко, в каких был отношениях?

– Да вроде в нормальных.

– А что он за человек, этот Валерий?

– Он у нас недавно. Перевелся откуда-то. Вроде ничего мужик.

– Какими еще делами Шувалов занимался в последнее время?

– Как обычно, ничего особенного. – Гусев на минуту задумался. – Был, правда, недавно один факт.  Жил на окраине, на берегу, во времянке  старик. Его все дедом Семеном звали. Когда-то в мастерских работал. Мастерские лет семь назад закрылись, остался без дела. Жена померла, квартиру он продал, а те копейки, что получил – пробухал. Ну и забичевал. Рыбачил, бутылки собирал. К нему во времянку рыбаки часто заглядывали – попьянствовать. Он, хоть и бич, но жил опрятно, так что не брезговали. И вот он куда-то подевался. Никто бы и внимания не обратил – он, бывало,  месяцами на реке или в тайге кантуется. А Шувалов поднял шум. Завел розыскное дело как на без вести пропавшего.

– У вас тут прямо какая-то «черная дыра», – поморщился Лапин. – Сплошные безвестные исчезновения.

– Черная, не черная… Я после этого раз пошел к Шувалову. Дверь в кабинете приоткрыта. Слышу, у него Мазур. И наезжает, мол, ерундой занимаешься, вокруг забулдыги шум поднял вместо того, чтобы кражи раскрывать. А Шувалов – мы латентные убийства что, не расследуем? Мазур вообще на маты перешел.

– И какие же основания предполагать убийство?

– Понятия не имею. Но только были у Шувалова с дедом Семеном какие-то дела.

– Он, что, у него на связи состоял?

Гусев покачал головой. – Не знаю. Не исключено.

– И какую же информацию дед Семен мог поставлять? Как рыбаки самогон жрут?

– Может, про самогон, а может и еще про что.

– Ладно, – сказал Андрей. – Давай для начала завтра розыскное дело на того бича перечитаем.

– Там нет ничего, три бумажки.

– А ты все равно принеси.

На следующий день Лапин, оставшись один на один с Луценко, спросил:

– Ты такого внештатника знаешь?.. – Он назвал фамилию отставного офицера.

Валерий наморщил лоб.

– А он чей-то внештатник?

– Я думал, ты в курсе. Шуваловский.

Луценко неопределенно пожал плечами.

– Слушай, а что за дела у Володьки были с браконьерами? Говорят, он досье какое-то вел.

Луценко вздохнул.

– И до тебя уже дошло. Ерунда это. Народ испокон века тут рыбачит. Кто борзеет, того ловим, а кто по тихой грусти – пусть себе. Сам же знаешь, как это делается. У нас у одних, что ли? А Володя еще с того года закусил удила. Тут, блин, рост преступности, а он чуть чего – браконьеры! С ним Мазур сколько беседовал, но без толку.

– И с чего же это он так браконьеров невзлюбил? Экологией увлекся?

Валерий опять вздохнул.

– Не хочется плохое говорить, но уж если ты зацепил… Володя в последнее время с катушек съехал. Тут, было дело, должность начальника криминальной милиции освободилась. Володька виды имел. А назначили другого. Ну, он обиделся, пить, собака, стал горькую. С этим своим внештатником. Западет куда-то на три дня, потом явится с бодуна, говорит – на реке был, «рыбную мафию» шерстил.

– Так нет ее, «рыбной мафии»?

– Почему нет? Вон, по рыбинспекторам из ружей шмаляют. Только Володька не с мафией боролся, а гонор показывал.

Лапин промолчал.

Явился Гусев с тоненькой папкой розыскного дела.

– Еле нашел, на шкафу валялось. Дело Шувалов завел и сам по нему работал. Когда Мазур его сейф проверял, дело забрал и передал в группу розыска.

Из материалов Лапин не почерпнул ничего. Обычные справки и объяснения. Андрей еще раз перелистал немногочисленные бумажки, задержался взглядом на описи документов.