Человек, который сел «Боинг-747»

— Подумаешь, мелочи. Ладно, дай подумать. Есть у нас в доме одна замечательная девушка. На седьмом этаже живет, квартира «Б». Работает в рекламном агентстве…

— Не буду вас обманывать и делать вид, будто у нас с ней ничего не было. Нам очень быстро стало друг с другом скучно. Невыносимо скучно.

— Ну и привередливый ты, скажу я тебе, — заявила миссис Бамбл.

Затем она перевела взгляд на окно и решила сменить тему.

— Помнишь, в каталоге было написано, что эти подсолнухи выглядят точь-в-точь как живые? Но ведь настоящие подсолнухи всегда поворачиваются вслед за солнцем.

Пожилая женщина грустно обвела взглядом оконный проем: в узкие щели между домами напротив с трудом пробивались солнечные лучи.

— Можно и живые купить, — заметил Джей-Джей.

— Завянут. Здесь не место настоящим цветам.

Миссис Бамбл вытащила из кармана куртки бутылку самого крепкого пива «Шлиц» и сделала хороший глоток.

— Почта на кровати. Да, и еще — на твоем автоответчике два сообщения.

— Спасибо, что присмотрели за квартирой, — сказал Джон.

Он зашел в спальню — крохотную квадратную каморку с кроватью и столиком из магазина «ИКЕА». Автоответчик призывно моргал индикатором входящих сообщений. «Интересно, кто бы это мог быть», — подумал Джон. В его голове родилось подозрение, что веселая стюардесса проследила за ним от аэропорта до дома. Основания делать такие предположения у него были: подобное уже случалось.

Автоответчик зашуршал и стал воспроизводить первое сообщение. Голос звучал тихо, приглушенно и словно с трудом прорывался сквозь шум помех. «Мистер Смит, здравствуйте! Это я, Митрос Пападаполус. Я могу теперь встретиться с вами. Все препятствия устранены. Я хорошо подготовился… В общем, сами увидите. Уверен, что на этот раз у меня все получится… Алло… Мистер Смит, вы меня слышите?.. Оператор, скажите, абонент по-прежнему на линии? Алло, мистер Смит? В общем, приезжайте ко мне в Фолегандрос и сами все увидите».

— Это кто? — спросила миссис Бамбл с порога спальни.

— Да так, один хороший парень, — ответил Джей-Джей. — Хочет рекорд побить, причем в очень сложной категории.

— Что он собирается сделать?

— В общем-то, ничего. Он собирается побить рекорд неподвижного стояния на одном месте.

— Тоже мне, рекорд. Стоишь себе и ничего не делаешь.

— По правде говоря, это очень нелегкое дело. Можете мне поверить. Рекорд пребывания в абсолютной неподвижности составляет восемнадцать часов пять минут и пятьдесят секунд.

— Придет же такое в голову! Зачем это нужно?

— Люди хотят попасть в историю, — привычно ответил Джон, — прикоснуться к бессмертию.

В этот момент автоответчик наконец домотал пленку до второго сообщения. В маленьком динамике послышался голос Найджела Писли — непосредственного начальника Джона Смита. «Это Писли, — не здороваясь, сообщил босс. — Зайдите ко мне в кабинет с утра в понедельник».

Все мысли о веселенькой стюардессе и вся радость от возвращения домой мгновенно испарились. Джону Смиту оставалось лишь гадать, какой новой неприятности ждать ему теперь от начальства.

— Вы опоздали.

В интонациях высокого скрипучего голоса Писли отчетливо слышался безупречный британский акцент. На заведующем редакцией был темно-синий костюм в тонюсенькую, едва заметную белую полоску, красные подтяжки поверх накрахмаленной голубой рубашки с белым воротничком и галстук с орнаментом в цветах эмблемы того университета, который когда-то имел честь дать этому выскочке образование. Геометрически точно подстриженные и аккуратно расчесанные усы, тонкие, изящные пальцы… Для того чтобы избежать практически неизбежного в Америке излишне энергичного рукопожатия, редактор давно приноровился держать руки скрещенными на груди. Он всегда подозревал, что ладонь этого Смита непременно окажется липкой и влажной.

— Это из-за смены часовых поясов. Если честно, я проспал, — признался Джей-Джей, виновато опустив голову. — Прошу прощения.

— Итак, в Париже рекорд не состоялся.

— Да, сэр. То есть нет. В смысле — рекорда нет.

Писли внимательно, с головы до ног оглядел стоявшего перед ним подчиненного, успевшего за минуту разговора пропотеть насквозь. Ну что ты будешь делать с этим убогим? Как, спрашивается, вести дела, если сотрудники, выезжающие на места, не способны зафиксировать хоть сколько-нибудь стоящий, громкий рекорд? Штаб-квартира издательства направила Писли в Америку для того, чтобы развивать бизнес, чтобы увеличить продажи книги, повысить престиж бренда. А такая серость, как Джей-Джей Смит и ему подобные, тянули команду на дно, словно привязанный на шею камень.

— Вы работаете у нас четырнадцать лет, — сообщил Писли Джей-Джею факт, им обоим прекрасно известный, и швырнул папку с личным делом Смита на огромную полированную дубовую столешницу. Движение было точно рассчитано, и, скользнув по диагонали стола, папка остановилась на дальнем углу — у самого края. — Если не ошибаюсь, с момента регистрации ступни самого большого размера вам не удалось зафиксировать ни одного рекорда…

— Прошу прощения, сэр, но, мне кажется, вы забыли еще об одном рекорде. Я имею в виду рекорд Альфреда Уэста, зафиксированный в Великобритании. Ему удалось расщепить человеческий волос на восемнадцать частей.

Писли презрительно поморщился и сказал:

— Но ведь и с момента регистрации этой ерунды прошло уже больше года. Скажите, Джон, что случилось? Давайте начистоту: что мешает вам продуктивно работать?

Этому психологическому приему редактора обучили на каком-то тренинге выходного дня по эффективному менеджменту: поставь себя на место подчиненного, влезь в его шкуру, примерь на себя даже его обувь — пусть сам ты ни за что на свете не прельстишься туфлями на резиновом ходу.

— Ничего не случилось, — заявил Джей-Джей после многозначительной паузы начальника. — А как насчет самой быстрой в мире улитки? Вы же сами посылали меня на чемпионат мира по бегу среди улиток. В том году он проводился в Англии. Неужели вы забыли старину Арчи? Позволю себе напомнить зафиксированный рекорд: дистанция в тринадцать дюймов была преодолена за две минуты двадцать секунд.

Писли совсем помрачнел:

— Смит, вы хотя бы телевизор смотрите? Есть такая программа «Самые потрясающие видеоролики мира». Так вот — рекомендую. Вчера, например, на американском авианосце одного матроса засосало в двигатель реактивного штурмовика А-6. Да-да, затянуло в воздухозаборник, еще немного — и перемолотило бы турбиной в фарш. Но парню здорово повезло: не считая сломанной ключицы, он отделался ссадинами и ушибами.

Писли наставительно погрозил Джей-Джею пальцем:

— Вот что нам нужно. Вы меня понимаете? Нам нужны яркие события, сенсации. То, что нравится публике. Дикие животные нападают на человека — хорошо. Заключенный совершает побег из тюрьмы строгого режима — отлично. Пай-девочка из образцово-показательной семьи пускается во все тяжкие — тоже сойдет… Неужели вы всерьез думаете добиться успеха в двадцать первом веке, оповещая читателей о том, на сколько сотых дюйма одна улитка обошла другую?

Писли клокотал от возмущения и сдержать свой презрительный сарказм был уже не в силах:

— Вот вы здесь давно работаете. Думаете, вам все известно о том, что происходит в редакции? Уверяю вас, нет. Позвольте пополнить вашу базу данных новой информацией для дальнейшего анализа и осмысления. Итак, головной офис компании намерен отозвать меня обратно в Лондон. Но это еще не все. Региональное представительство, в котором мы с вами имеем честь работать, не только лишится редактора и главного менеджера в моем лице: штат корреспондентов будет сокращен с трех до двух. Тогда не придется даже снимать офис: эти двое обойдутся и своими ноутбуками. Так сказать, оптимизация затрат.

— Что? Что вы сказали?

— По-моему, я выразился яснее ясного. Ваши коллеги Лампкин и Норвак в последнее время работают гораздо результативнее, чем вы. Они действительно охотятся за большими сенсациями и за настоящими рекордами, пока вы… расщепляете волоски и наблюдаете за самыми быстрыми в мире улитками.