Обрыв (СИ)

Мы дружно взялись с ним за дело и начали наводить в домике порядок.

Во время уборки, я заглянул в ящик, который использовали для хранения дров и вместе с разным хламом, вытащил оттуда картонную коробку. Я открыл её и заглянул внутрь. Она была почти до верха заполнена дровами и бумагой. - "Хорошо..., - подумал я: - На первых порах, будет, чем разжигать костёр или буржуйку...".

В тайге темнеет довольно быстро. Заготовив молодого ельника для кроватей, поужинав и наметив план действия на следующий день, мы уже изрядно уставшие, с удовольствием улеглись спать в нашей избушке.

Утром я встал первый. Войнов, как ни странно ещё спал, разбросав свои руки и ноги, да и, в общем-то, всего себя по кровати, храпя при этом, как былинный русский богатырь Илья Муромец после тяжёлой битвы. Наверное, так на него подействовала перемена обстановки. Попал человек, в свою, родную стихию.

Я захватил с собой коробку с бумагой, которую вчера нашёл в ящике, и вышел из избушки, что бы разжечь костёр и приготовить завтрак.

Дрова, которые мне удалось собрать вокруг, назвать сухими было довольно трудно, и бумага из коробки была очень даже кстати.

Костёр, начал разгораться.

С утра было немного прохладно и сыро, и мне естественно хотелось, чтобы он это делал поактивней и шустрее..., поэтому я опять полез в коробку, за очередной порцией бумаги для костра.

Из неё я вынул папку, завязанную на тесёмки. Это была обычная канцелярская папка, зелёного цвета, уже изрядно потёртая. Я машинально развязал тесёмки, раскрыл её, и достал оттуда толстую, общую ученическую тетрадь.

Перед тем, как бросить её в огонь, я наугад открыл первую попавшуюся страницу и из простого человеческого любопытства присущего всем нам, прочитал несколько строк.

Кто-то писал: - "Неужели, это и есть Любовь...!? Но ведь это всё, очень и очень даже сомнительно, зыбко и ненадёжно...! И вся эта, так называемая любовь, больше похоже на обыкновенную земную грязь, которая почему-то, очень сильно напоминает грязь из могилы, давно почившего лесника Каретина. И сейчас, какие-то другие сравнения, и в голову отчего-то не приходят. Но неужели мне, всю мою жизнь, придётся копаться в этой бесконечной, дурно пахнущей грязи, и ещё при этом, как плохой артист, пытаться играть эту незавидную роль и изображать из себя счастливого человека в этой жизни!? Ведь, как говорила мне моя бабушка: -" Надо БЫТЬ, а не Казаться..." - а вовсе не наоборот! А всё то, чем я занимался и продолжаю заниматься до сих пор, так же похоже на Любовь, как я сам..., на императора Нерона, или на поручика... Ржевского из анекдота. Хотя впрочем, может на него-то, как раз, я больше всего и смахиваю.... Кто его разберёт!? Какая всё-таки жизнь непонятная штука!? По крайней мере, для меня! Одна горькая тоска и безысходность...!" - писал в своей рукописи, какой-то парень.

- Любопытно... - подумал я: - Пока с костром, мы немного повременим. Другой макулатуры для этого дела, у нас здесь, вполне достаточно. На досуге поинтересуемся, что этот товарищ, здесь ещё написал...?

Чайник медленно закипал....

Бродя все эти дни по тайге с Войновым, я далеко не всегда очень внимательно слушал, о чём он мне, что-то говорил.

Одна мысль, непоседливым буравчиком всё время копошилась в моей голове, и не давала мне покоя. Я думал о тетради. Что же там такое-этакое, ещё может быть...?

О своей находке, Иван Иванычу, я ничего не сказал. Что заставило меня сделать это, мне на этот вопрос и сейчас трудно ответить. Возможно то обстоятельство..., но я и сам в этом, до конца не уверен, что Иван Иваныч ни к чему, за исключением охоты, и в какой-то степени армейской службы, серьёзно не относился. И частенько, очень неудачно иронизировал по всем вопросам, которые не касались охоты и службы. А возможно, что вовсе не исключается, и на том основании, что я помнил высказывание в русской, народной сказке - как Иван, так дурак, а если ещё и Иваныч..., так вдвойне...

И вот, как-то вечером, после того, как мы управились с нашим небольшим лесным хозяйством, я взял тетрадь, и, устроившись на кровати, открыл её на первой странице. Свет от керосиновой лампы, вполне сносно освещал комнату, и я приготовился к чтению.

- Ты чего это, на ночь, глядя, с бумагами возишься? На службе не надоело...?! - уже лёжа в постели и при этом широко и смачно зевая, спросил меня Иван Иваныч.

Я продолжил как бы игру недоговорённости с Войновым, или недосказанности, начатую мною чуть раньше, это уж, как Вам будет угодно, уважаемый читатель.

- Да так..., стихи немного перед сном почитаю - отозвался я.

- Что, новые стихи написал...? Или ты старые вспомнить решил...? - он знал, что я иногда баловался написанием любительских стихов, и их изредка печатали в местной газете.

- Вроде того... - неопределённо ответил я, и начал читать.

Войнов, вопросов больше не задавал. Для него это было совсем даже не интересно. А засыпал он очень быстро, как впрочем и большинство людей, у которых с совестью всё в полном порядке, или как раз наоборот, большие проблемы с ней.

Уже первые страницы, вызвали у меня живой интерес к тому, что было в них написано, и я всё больше и больше углублялся в чтение.

В эту ночь я почти не спал. К утру, я израсходовал изрядную порцию керосина, который у нас имелся в неприкосновенном запасе.

Но я, уже не думал, ни о керосине, ни об охоте, ни об отпуске. Мысли мои целиком были заняты тем, что я прочитал в найденной мною тетради.

Уважаемый читатель, я не стану описывать все эти дни, проведённые в тайге, чтобы напрасно не отнимать Ваше драгоценное время. Скажу только, что обещания Иван Иваныча Войнова, по поводу моего незабываемого проведения отпуска в тайге, в итоге всё же, не сбылись. Ни охота, ни рыбалка особой радости мне не доставляли. Я мало интересовался происходящим вокруг, и почти что с трудом, дотягивал своё время пребывания здесь..., чтобы первое: просто не обидеть своего командира и второе: я очень хотел, как можно быстрее вернуться домой.

Вернувшись в город, к себе домой, я ещё раз, более внимательно и вдумчиво, перечитал найденную в тайге тетрадь.

Найденная мною, неизвестно чья рукопись, для меня была очень и очень даже интересна. И вот почему в первую очередь....

В ней меня поражало то, что человек, который рассказывал, или вернее описывал свою жизнь, даже не подозревая о моём существовании, как будто, и довольно часто, заглядывал в мою личную жизнь, прожитою мною, черпая оттуда необходимый материал для своей рукописи.

И надо сказать, что он нередко, с поразительной точностью описывал события, которые происходили именно со мной в этой жизни. Более того, совпадали наши профессии и место прохождения службы. И также, что очень и очень интересно..., часто совпадали наши мысли. Мы с ним зачастую, думали о многом в этой жизни, почти что одинаково. Как будто он, был моей собственной тенью, или моим двойником, моим вторым "Я"...!

Естественно, я был более чем заинтригован....

Хотя возможно, не желая того, я всё же что-то и преувеличиваю. Очень даже может быть, что кто-то другой, прочитавший это, тоже бы нашёл что-то такое, что напоминало, и было бы похоже на его личную жизнь. Ведь не секрет, что судьбы людей во многом схожи друг с другом. И каждый человек, при желании, может найти в жизни другого человека нечто такое, что очень напоминало бы его собственную жизнь.

И, наконец, последнее.... Эта рукопись, не имела ни заголовка, ни названия. Видимо автор не придавал этому, какого-либо значения. Он просто рассказывал в своей рукописи о своей личной жизни. И только.... Со своими ошибками в ней, взлётами и падениями. С активным поиском Истины и с застоем, пахнущим пылью, мхом и паутиной. Иногда, с поразительной энергией, а иногда с убийственным пессимизмом и нередко даже с какой-то явной обречённостью из-за непонимания этой жизни.