Последняя глава (Книга 2)

- "Радость придет наутро", - пробормотал Хилери сквозь клубы табачного дыма.

- Ты в это веришь, дядя Хилери?

- Не очень.

- Динни - двадцать шесть. Это ее первая любовь, и если она будет несчастной, что тогда?

- Замужество.

- С другим?

Хилери кивнул.

- Весело!

- А жизнь вообще - веселая штука.

- Ну так как же, Лоренс? - резко спросил генерал. - Пойдешь?

Сэр Лоренс поглядел на него испытующе и ответил:

- Да.

- Спасибо.

Никто из них толком не понимал, чего они этим добьются, но это было все же какое-то решение и его хотя бы можно было осуществить...

У Уилфрида почти зажили ссадины, и он уже обходился без пластыря на подбородке, когда сэр Лоренс встретил его вечером на лестнице его дома.

- Вы не возражаете, если я немножко с вами пройдусь? - спросил он.

- Нисколько, сэр.

- Вы идете куда-нибудь в определенное место?

Уилфрид передернул плечами, и они пошли рядом.

Наконец сэр Лоренс сказал:

- Самое худшее - это когда не знаешь, куда идешь.

- Вы правы.

- Тогда зачем идти, особенно если при этом ведешь за собой другого? Простите за прямоту, но, если бы не Динни, вам ведь было бы наплевать на всю эту историю? Что еще вас здесь удерживает?

- Ничего. Но я не хочу об этом говорить. Простите, мне в другую сторону.

Сэр Лоренс остановился.

- Минутку, а потом уж я пойду в другую сторону. Скажите, вам не кажется, что с человеком, который переживает душевную драму, трудно жить вместе, пока он в себе этого не преодолел? Вот и все, что я хотел вам сказать, но над этим стоит подумать!

И, приподняв шляпу, сэр Лоренс повернулся к нему спиной. Слава богу! Хорошо, что он с этим разделался! Ну и колючий же молодой человек. Но все же он выложил ему все начистоту! Сэр Лоренс отправился на Маунт-стрит, размышляя об узости взглядов, которую порождает верность традициям. Если бы не традиция, Уилфрида ничуть бы не беспокоило, что его сочтут трусом. А разве огорчалась бы так семья Динни? Разве Лайелл написал бы свою проклятую поэму? А его капрал разве не сдался бы на милость победителя? Разве хоть один из Черрелов, собравшихся на семейный совет, и в самом деле искренний, убежденный христианин? Даже Хилери - и тот нет, готов что угодно прозакладывать! Однако ни один из них не может спокойно переварить этого отречения от веры. И дело тут не в религии, а в том, что Дезерт смалодушничал. Вот что им против шерсти. Трусость или по меньшей мере наплевательское отношение к доброму имени своей родины. Ну что ж! Около миллиона англичан отдало жизнь за это доброе имя на войне; разве все они погибли зря? Да и сам Дезерт чуть было не сложил за него голову, и даже получил какие-то ордена! Как все это противоречиво! Видно, на людях легче любить родину, чем в пустыне; на фронте это принято, а в Дарфуре - нет.

Он услышал за спиной торопливые шаги и, обернувшись, увидел Дезерта. Сэра Лоренса потрясло его лицо: жесткое, потемневшее, с трясущимися губами и запавшими глазами.

- Вы были правы, - произнес он. - Я хочу, чтобы вы это знали. Можете сказать ее родным, что я уезжаю.

Сэр Лоренс был страшно напуган успехом своей миссии.

- Берегитесь! - сказал он. - Вы можете нанести ей смертельную рану.

- Этого все равно не избежать. Спасибо, что меня надоумили. Прощайте.

Он повернулся и пошел прочь.

Сэр Лоренс долго смотрел ему вслед, пораженный его страдальческим видом. Домой он пришел, терзаясь сомнениями, не испортил ли дело еще больше. Он положил на место шляпу и трость; по лестнице спускалась леди Монт.

- Мне скучно, Лоренс. А ты что делал?

- Видел Дезерта и, по-моему, убедил его в том, что пока он не примирится с собой, ему лучше жить одному.

- Это очень дурно с твоей стороны.

- Почему?

- Теперь он уедет. Я так и знала, что он уедет. Сейчас же расскажи Динни, что ты наделал. - И она пошла к телефону.

- Это ты, Флер?.. Ах, Динни?.. Это тетя Эм!.. Да... Ты можешь к нам приехать?.. Почему?.. Ерунда!.. Приезжай непременно! Лоренс хочет с тобой поговорить... Сейчас? Да. Он сделал ужасную глупость... Что?.. Нет... Он хочет тебе объяснить сам. Через десять минут?.. Очень хорошо.

"Господи!" - подумал сэр Лоренс. Он вдруг понял, что для того, чтобы притупить в себе всякие чувства, достаточно вынести их на обсуждение. Если правительство зашло в тупик, оно назначает комиссию. Если у человека нечиста совесть, он бежит к адвокату или поверенному. Если бы сам он не посидел на семейном совете, разве бы он пошел к Дезерту и стал подливать масло в огонь? Это заседание заглушило в нем всякие человеческие чувства. Он отправился к Уилфриду, как присяжный, выносящий приговор после того, как несколько дней прозаседал в суде. А теперь ему нужно как-то оправдаться перед Динни, и один только бог знает, есть ли ему оправдание! Он пошел к себе в кабинет и увидел, что жена идет следом за ним.

- Лоренс, ты должен ей подробно рассказать, что ты наделал и как он к этому отнесся. Не то будет слишком поздно. И я не уйду, пока ты этого не сделаешь.

- Если принять во внимание, что ты не знаешь ни того, что я сказал, ни того, что он мне ответил, твое беспокойство мне непонятно.

- Как же не волноваться, если человек поступил нехорошо?

- Меня попросили к нему сходить твои же родные.

- А ты должен быть умнее их! Когда с поэтами обращаются как с трактирщиками, они не могут не взорваться.

- Наоборот, он меня даже поблагодарил.

- Тем хуже. Тогда я задержу такси Динни, пусть ждет.

- Эм, - сказал сэр Лоренс, - когда ты будешь писать завещание, ты мне скажи.

- Зачем?

- Может, я хоть раз заставлю тебя быть последовательной.

- Все, что у меня есть, пойдет Майклу для Кэтрин. А если я умру, когда Кит будет в Хэрроу, отдай ему дедушкину "отвальную чару", ту, что у меня в шкафу, в Липпинг-холле. Но не позволяй ему брать ее с собой в школу, они еще ее там расплавят, или будут кипятить в ней мятную настойку, или еще что-нибудь. Запомнишь?

- Обязательно.

- Ну, тогда приготовься и начинай сразу, как только Динни войдет.

- Хорошо, - покорно сказал сэр Лоренс. - Но как мне сказать это Динни?

- Так и скажи, и ничего не выдумывай.

Сэр Лоренс стал выстукивать по оконному стеклу какой-то мотив. Жена его уставилась в потолок. Так и застала их Динни.