Виргинцы (книга 1)

- Потому что леди Суффолк была при дворе в особом фаворе? Ну так ее уже сменили другие.

- Сударь! - вскричала госпожа де Бернштейн, у которой, возможно, были свои причины, чтобы оскорбиться.

- Но ведь сменили? А то кто же такая миледи Ярмут? И разве леди Суффолк не влюбилась в Джорджа Беркли и не вышла за него, когда была совсем старухой? Более того, сударыня, если я чего-нибудь не перекутал, - а мы за нашим столом слышим все, о чем говорят в городе, - так Гарри Эстридж был без ума от вашей милости, когда вам уже перевалило за двадцать, и, позволь вы ему, предложил бы вам сменить фамилию в третий раз.

Это упоминание о романтическом эпизоде, случившемся уже на закате ее дней и к тому же хорошо известном всему свету, не только не рассердило госпожу де Бернштейн, как предыдущий намек Уилла на то, что его тетушка была в фаворе при дворе Георга II, но наоборот, привел ее в хорошее расположение духа.

- Au fait {Действительно (франц.).}, - - сказала она, задумчиво постукивая хорошенькой ручкой по столу и, без сомнения, вспоминая юного безумца Гарри Эстриджа, - ты прав, Уильям: в том, что и старики и молодые способны натворить глупостей, нет ничего невозможного.

- Но я все-таки не понимаю, какой молодой человек мог бы потерять голову из-за Марли, - продолжал мистер Уильям, - сколько бы ни влюблялись они в вас, сударыня. Это ведь оутер шоуз {Другое дело (ломаный франц.).}, как говорил наш гувернер-француз. Вы помните французского графа, сударыня? Ха-ха! - и Мария его не забыла!

- Уильям!

- И думаю, что граф тоже не забыл, как Каслвуд отделал его тростью. Проклятый учителишка танцев выдает себя за графа и смеет влюбиться в девицу из нашей семьи! Когда мне хочется сделать старушке Марии что-нибудь очень приятное, я просто говорю ей парочку слов на парлей-ву {Начало вопроса; "Говорите ли вы по-французски?" (ломаный франц.).}. И она сразу понимает, к чему я клоню.

- И ты ругал ее своему кузену - Гарри Уорингтону? - спросила госпожа де Бернштейн.

- Ну... я ведь знаю, как она всегда меня ругает... и я говорил все, что о ней думаю.

- Болван! - вскричала старуха. - Ну кто, кроме прирожденного идиота, будет бранить женщину ее поклоннику? Он же все ей перескажет, и они оба тебя возненавидят!

- Именно так, сударыня! - воскликнул Уилл, разражаясь громовым хохотом. - Видите ли, у меня были кое-какие подозрения на этот счет, и дня два назад, когда мы с Гарри Уорингтоном ездили верхом, я сказал ему, что думаю про Марию. Почему бы и нет, позвольте спросить? Она ведь всегда меня поносит, верно, Фан? И ваш любимчик стал краснее моего плюшевого камзола, спросил, как может джентльмен порочить своих кровных родственников, и, весь дрожа от ярости, заявил, что я не Эсмонд.

- Почему же вы не проучили его, сударь, как милорд - учителя танцев? воскликнула леди Каслвуд.

- Да видите ли, маменька, у палки два конца, - ответил мистер Уильям. И, по моему мнению, Гарри Уорингтон умеет отлично оберегать свою голову. Возможно, я именно по этой причине не дал кузену отведать моей трости. А теперь, после ваших слов, сударыня, я понимаю, что он все пересказал Марии. С тех пор она смотрит на меня так, словно готова убить меня на месте. И все это доказывает... - Он повернулся к тетушке.

- Так что же это доказывает?

- А то, что мы идем по правильному следу... и высмотрели Марию, старую лису! - И, приложив ладонь ко рту, находчивый молодой человек испустил оглушительное "ату ее!".

Как далеко зашла эта милая интрижка? Это был следующий вопрос. Мистер Уилл высказал мнение, что Мария в ее возрасте будет стараться ускорить дело, - ведь ей времени терять нельзя. Уилл и его сводная сестра не слишком любили друг друга.

- Но как все это распутать? Бранить его или ее нет смысла. В подобных случаях угрозы еще более укрепляют людей в их намерениях. Мне, молодые люди, только раз грозила подобная опасность, - сказала госпожа де Бернштейн, - и я думаю, потому лишь, что моя бедная мать пыталась мне. воспрепятствовать. Если мальчик похож на других членов своей семьи, то чем больше мы будем ему перечить, тем более entete {Упрям (франц.).} он станет, и мы никогда не вызволим его из этой беды.

- А надо ли его вызволять, сударыня? - проворчал Уилл. - Мы со старушкой Марией не слишком-то любим друг друга, это правда. Но в конце концов разве дочь английского графа - не завидная партия для какого-то американского табачника?

Тут вмешались его мать и сестра. Они не потерпят этого брака! На что Уилл ответил:

- Вы просто собаки на сене. Самой он тебе не нужен, Фанни...

- Он мне?! Помилуйте! - воскликнула леди Фанни, вскидывая головку.

- Так почему же тебе жалко отдать его Марии? По-моему, Каслвуд хочет, чтобы она вышла за него.

- Почему жалко отдать его Марии? - с жаром воскликнула госпожа де Бернштейн. - Или вы не помните, кто такой этот бедный мальчик и чем ваша семья обязана его семье? Его дед был лучшим другом вашего отца и отказался от этого поместья, от этого титула, от этого самого замка, где вы сейчас готовы устроить заговор против бедного одинокого мальчика, приехавшего к вам из Виргинии, - отказался, чтобы вы все могли этим пользоваться. А в благодарность за подобную доброту вы только-только не захлопнули перед бедняжкой вашу дверь, когда он в нее постучался, а теперь хотите женить его на перезрелой дуре, которая ему в матери годится! Нет, он на ней не женится!

- Но ведь мы говорим и думаем точно так же, дорогая баронесса! вмешалась леди Каслвуд. - Мы вовсе не хотим этого брака, каковы бы ни были намерения Марии и Каслвуда.

- Вы предпочли бы приберечь его для себя, теперь, когда вы услышали, что он богат, - и он может стать еще богаче, запомните это, - воскликнула госпожа Беатриса, глядя на своих родственников.

- Пусть мистер Уорингтон сказочно богат, сударыня, но это еще не причина, чтобы вы, ваша милость, постоянно напоминали нам, что мы бедны, - с некоторой запальчивостью перебила ее леди Каслвуд. - Во всяком случае, Фанни и мистер Гарри почти ровесники, и вы, я думаю, уж во всяком случае не станете утверждать, будто девушка, носящая нашу фамилию, может быть недостаточно хороша для любого джентльмена, родился ли он в Виргинии или где-нибудь еще.