Связка писем

Признаюсь, что общество, которое я здесь нашел, причинило мне некоторое разочарование; оно не такое местное, не такое характерное, как я бы желал. Говоря по правде, оно совершенно лишено местного характера; но, с другой стороны, оно космополитично, и в этом заключается большое преимущество. У нас здесь французы, англичане, американцы, немцы, и, кажется, ожидаются несколько русских и венгров. Меня очень занимает изучение национальных типов; мне весело сравнивать, сопоставлять, схватывать сильные, слабые стороны, точку зрения каждого. Интересно видоизменять собственную точку зрения усваивать себе странные, чужеземные взгляды на жизнь.

С сожалением должен сознаться, что здешние американские типы не так интересны, как могли бы быть, и, если не считать меня, исключительно женские. Мы вообще худы, дорогой Гарвард, мы бледны, угловаты. В нас есть что-то жалкое, очертаниям нашего тела недостает округлости, нашему организму цветущей внешности. У нас мало темперамента, мы не умеем жить: nous ne savons pas vivre, как здесь говорят. Представителями американского темперамента служат - не считая меня, а мне часто думается, что мой темперамент совсем не американский, - молодая девушка и ее мать, да другая молодая девушка без матери и без всяких провожатых или дуэний. Эти молодые девушки - довольно любопытные типы; они возбуждают некоторый интерес, отличаются некоторой грацией, но в них скоро разочаровываешься, они не держат всего, что обещают, не удовлетворяют воображения. Они холодны, худощавы, мало развиты физически, и только одежда, юбки да оборки - у молодой девушки с матерью - отличаются пышностью. Между ними нет ничего общего: одна - вся изящество, вся роскошь, с отпечатком высшего фасона, из Нью-Йорка; другая - простая, хорошая девушка с ясными глазами, прямой талией, твердой поступью, - из самых недр Новой Англии. А все же между ними большое сходство, большее, чем им приятно было бы признать, так как они посматривают друг на друга холодным, недоверчивым, враждебным взглядом. Они обе - образчики эмансипированной молодой американки, практичные, положительные, бесстрастные, хитрые, знающие не то слишком много, не то слишком мало. А между тем, как выше сказано, на них лежит известный отпечаток, в них чувствуется никоторая грация; я люблю говорить с ними, изучать их.

Прекрасная обитательница Нью-Йорка иногда очень забавна; она спрашивает меня, все ли в Бостоне говорят, как я - все ли так интеллектуальны, как твой бедный корреспондент. Она вечно бросает мне Бостон в лицо, я не могу отделаться от Бостона. Другая молодая особа также пристает ко мне с ним, но иначе; она, по-видимому, питает к нему такие же чувства, какие добрый магометанин питает к Мекке, считает его каким-то фокусом света для всего рода человеческого. Бедный, маленький Бостон, сколько вздора говорится во имя твое! Но эта девушка из Новой Англии, в своем роде, странный тип: она путешествует по всей Европе одна, "чтоб видеть ее", как она выражается, "своими глазами". Своими глазами! На что такой чопорной, такой худенькой особе, как она, такие зрелища, на что ей это видеть! Она все осматривает, бывает везде, идет своей дорогой, широко раскрыв свои ясные, спокойные глаза, идет по краю гнусных пропастей, не подозревая об их существовании, продирается сквозь кусты терновника, не разрывая своего платья, возбуждает, сама того не зная, самые оскорбительные подозрения, и все идет своим путем, бесстрастная, чистая, ничего не боясь, никого не чаруя! Но тем не менее в этой маленькой фигурке есть что-то поразительное, если вы только сумеете стать на настоящую точку зрения.

Для контраста, здесь есть молоденькая красавица-англичанка с глазами робкими, как фиалка, и таким же чарующим голосом! У нее прелестная головка из тех, какие любил рисовать Гейнсборо, и большая шляпа вроде тех, какие он постоянно изображал на своих портретахкартинах, украшенная спереди огромным пером, от которого падает тень на ее спокойные, английские глазки. У нее зеленое платье, мистическое, удивительное, все вышитое тонкими узорами, цветами, птицами самых нежных оттенков плотно облегающее стан спереди и украшенное сзади, вдоль спины, оригинальными, отливающими различным цветом пуговицами. Возрождение вкуса, понимания красоты в Англии сильно меня интересует; казалось бы, что особенного в простом ряде пуговиц, чтоб заставить человека мечтать pour donner a ruver, как говорят здесь? Мне думается, что великое эстетическое возрождение близко, что яркий светоч зажжется в Англии, на диво всему миру. Здесь есть души, с которыми я бы желал вступить в общение; мне кажется, они бы поняли меня.

Эта милая англичаночка, с ее узкими платьями, талисманами и поясами, с какой-то своеобразностью в походке, с чем-то средневековым и готическим в осанке, эта хорошенькая Эвелина Вэн, - неправда ли, прелестное имя? - во всех деталях своей особы и своего туалета необыкновенно очаровательно живописна. В ней много женственности, elle est bien femme, как здесь говорят; она проще, мягче, округленнее, роскошнее, чем молодые девушки, о которых я только что говорил. Разговаривает она мало, - постоянное, милое молчание. И эти глазафиалки, эти глаза, которые сами как будто бы краснеют, и большая шляпа, под сенью которой лоб кажется таким спокойным, и оригинальная, обрисовывающая линии, картинная одежда! Повторяю, это очень милый, нежный тип. С нею брат, красивый белокурый молодой англичанин с серыми глазами. Он ко всему относится совершенно объективно; и он также очень пластичен.

V

Миранда Хоуп к матери.

26-го сентября

Тебя не должно пугать, что редко получаешь от меня известия; происходит это не оттого, что я подвергалась каким-нибудь огорчениям, но оттого, что я так отлично поживаю. Не думаю, чтоб я написала тебе, если б меня постигло какое-нибудь горе; я бы сидела смирно и одиноко переживала его. Но в настоящую минуту нет ничего подобного; и если я не пишу тебе, то происходить это оттого, что меня здесь так все занимает, что как будто бы не хватает времени. Сам Бог привел меня в этот дом, где, наперекор всем препятствиям, я нахожу возможность с пользой употреблять время. Удивляюсь, как я нахожу время для всех своих занятий, но как вспомню, что я проведу в Европе всего год, то чувствую, что не желала бы потерять ни единого часа.