Амаркорд

Затем смотрит на Бобо и повторяет специально для него особенно труднопроизносимое слово:

- Эмарпсамен.

Бобо, весь напрягшись и вспотев от усердия и страха, пытается повторить:

- Эмарп...

Но язык не слушается, и с губ его срывается звук, не только неблагозвучный, но почти что непристойный.

Класс разражается смехом. Бобо оглядывается на товарищей и говорит с притворным раздражением:

- Не смейтесь, идиоты, у меня и так ничего не получается.

Затем вновь поворачивается к Пискле, который смотрит на него с добродушным и снисходительным видом. Учитель даже слегка растроган его упорным стремлением справиться с нелегкой задачей. Бобо просит:

- Пожалуйста, повторите еще раз...

- Эмарпсамен. Обрати внимание на положение губ и языка... Эмарпсамен...

Бобо собирается с силами и совершает новую попытку:

- Эмарп...

Но вновь язык его подводит, и с губ срывается негромкий звук, вызывающий в классе дикий хохот. Мальчишки хохочут неестественно, преувеличенно громко. Один даже катается по полу от смеха. А Бобо снова оборачивается и говорит:

- Ну перестаньте, прошу вас... вы же видите, как это трудно...

Пискля вновь повторяет трудное слово:

- Эмарпсамен, эмарпсамен... Попробуй и ты быстро произнести два-три раза подряд, без перерыва... Может быть, в первый раз ты и ошибешься, но потом поправишься... У тебя обязательно получится...

Бобо несколько секунд молчит, чтобы вновь получше сосредоточиться. Потом решительно приступает:

- Эмарпс...

Вместо двух последних звуков опять раздается нечто неприличное, но теперь уже куда отчетливее. Бобо пытается произнести хотя бы только "псамен", но всякий раз изо рта вырывается одно и то же.

Он издает эти звуки все быстрее и быстрее, упорно и нахально, прямо в лицо учителю, который наконец начинает подозревать, что над ним насмехаются. Лицо у него мрачнеет, и, чтобы избавиться от Бобо, он кричит:

- Иди на место! Садись!

Урок рисования

Ученики по очереди зажимают пальцем нос. Учительница рисования смотрит на них, и на ее плоском, как камбала, лице отражается изумление. Бобо поднимает руку.

- Разрешите выйти! Вонючка воздух испортил!

Вонючка развалился на парте как свинья. Покраснев, он поднимает голову и, водя во все стороны своими косыми глазами, обиженно возражает:

- Ну что ты врешь!

Уборные

Бобо шествует по длинному широкому коридору, куда выходят двери классов. Заходит в уборную. Глубоко и облегченно вздыхает, словно наконец нашел спокойный уголок. Из кабинок, отгороженных невысокими, не доходящими до потолка дверями, слышится тихое журчание воды.

Он подходит к окну, из которого виден бескрайний простор голубого неба. Смотрит вниз, во двор. В одном из окон замечает женщину, разбивающую над сковородкой яйцо. Доносятся голоса; люди свободно идут по улице - каждый, куда ему надо. Над низкими крышами в воздухе плывет запах моря. Бобо мечтательно говорит про себя: "Интересно, есть ли кто сейчас на берегу?"

==

4

Набережная и пляж совсем пусты. Там царит ничем не нарушаемая тишина. Все невесомо, неподвижно, словно застыло. Но вдруг нереальность этого пейзажа, напоминающего полотна художников метафизической школы [направление в итальянской живописи 30-х годов, главой которого был художник Джордже Де Кирико (1888-1978)], нарушает резкий грохот мотоцикла, мчащегося на бешеной скорости. По безлюдному молу как угорелый летит, пригнувшись за рулем и как бы слившись воедино со своей машиной, Черная Фигура. Душераздирающе визжат тормоза: мотоцикл останавливается в полуметре от края. Испуганно взлетают чайки. И хотя вокруг нет никого, кто мог бы ему поаплодировать, Черная Фигура все равно доволен.

Он разворачивает мотоцикл и несется в обратную сторону, выписывая немыслимые кренделя и временами едва не касаясь ограждающих мол слева цементных блоков. Чуть не врезавшись в стену, отделяющую мол от порта, он на полном ходу резко сворачивает на улочку, ведущую в город, и постепенно треск его мотоцикла затихает вдали.

В это время из-за дюн появляется Лисичка - та самая загадочная девушка, которую мы уже видели на празднике, когда жгли костры. Она бредет, глубоко погружая босые ступни в песок, и своим хрипловатым голосом зовет:

- Фуманчу! Фуманчу!

Она вертит во все стороны головой, пристально вглядываясь своими прозрачными, фосфоресцирующими глазами в простирающуюся перед ней холмистую песчаную пустыню.

Сделав еще несколько шагов, девушка вновь повторяет свой зов, видимо, она ищет кошку. Но ленивые жесты, неспешная походка говорят о том, что поиски кошки - всего лишь предлог бесцельно побродить по дюнам. На вершине нагретого солнцем песчаного холмика она наклоняется, чтобы снять вцепившуюся в ногу колючку.

С лесов строящегося неподалеку дома несколько каменщиков окликают девушку, машут ей. Лисичка на них и не глядит. Поднимается и не спеша уходит, продолжая звать свою кошку:

- Фуманчу! Фуманчу!

Со строительной площадки синьор Амедео наблюдает за рабочими, готовящими раствор цемента и загружающими его в бадью: ее на канатах спускают сверху два других строителя. Синьор Амедео закуривает сигару и идет дальше, пробираясь между штабелями кирпичей, деревянными балками, длинными железными рельсами.

В одном из узких проходов перед ним вдруг вырастает Лисичка: она глядит на него в упор, не скрывая своего волнения. Синьор Амедео кусает кончик сигары. Улыбается и с легким вздохом спрашивает:

- Ну, тебе чего?

Прислонившись спиной к штабелю кирпича, она отвечает:

- Я потеряла кошку.

Амедео глубоко затягивается сигарой, словно хочет скрыть лицо за облаком дыма.

- Тут ее нет. Ну же, будь умницей, уходи.

Лисичка искоса бросает на него взгляд. Поднимает колено, чтобы упереться ногой в кирпичи, а может, для того, чтобы немного повыше приоткрылась нога.

- Жарко... Вы не чувствуете, как потеплело?

Отец Бобо не отвечает. Лишь лениво машет рукой: уходи, мол. Лисичка медленно отделяется от кирпичей, плавно проскальзывает мимо Амедео, едва не коснувшись его, и скрывается за грудой балок, потом вновь показывается из-за Дюн и наконец уходит прочь. Отец Бобо провожает ее взглядом - он по-прежнему держит в зубах сигару, но затаил дыхание и не затягивается.