Vis Vitalis

Появляется Штейн, справа Иванов, слева Максим, чуть поодаль две дамы - и молодой человек. Он теперь явно ближе к шефу, наверное, успех? Хотя по лицу не скажешь - по-прежнему мрачен, разорванный ботинок, расстегнутый ворот, трехдневная щетина, блестящие от недосыпания глаза... Фаина явно стареет, Альбина как всегда - тонка, язвительна, прокурена, бросает надменные взгляды на сборище. За ними идет Зайницкий, красавец с польскими чертами, любимец дам и лучший лектор, он с утра за Штейна, вечером вещает за Ипполита, до самых до окраин доносит идеи науки, свободы и жизни после смерти. С ним под руку Юра Лизарев, тоже вальяжный мужик, потрясающий рассказчик, вкусно выпевающий детали. Если его спрашивали - "какая модель верна?" - он тянул - "эт-то проблэ-э-ма..." и, беря под руку, заводил рассказ про Петра Петровича, который сначала думал, а потом передумал, и что из этого вышло... История прерывалась у Юриных дверей. 3 - Как-то вы рассказываете странно, будто пасквиль читаете, выговаривает Марку Аркадий в тот же вечер за чаем, - у вас персонажи все одинаково противны, что наши, что не наши... Я люблю, чтобы видно было, кто ангел, кто злодей. - Не вижу ни злодеев, ни ангелов, все серо. Аркадий много знал - и как пришел успех к молодому человеку со стороны нового вещества невиданной силы, оно пробуждало к жизни самых унылых крыс... и что, несмотря на это, Марку все на свете надоело... - Ничего, перемелется, - считал старик, - а то, что вы открыли, я думаю, и есть сама Живая Сила, только пришибленная чуток. А ка-акже по-другому, у нас-то... Проще говоря, энергия заблуждения, то есть, страсть или зуд делать глупости, не переводя дыхание. Не о ней ли всю жизнь талдычит бедняга Шульц? Ищет, чудак, в космосе, а она-то вот -внутри! - Таких энергий за полгода десяток найдено. И правда, сначала вроде бы открытие, и вдруг, оказывается - таких веществ много! Моментально толпа кинулась - выделять, исследовать... Марка сразу оттеснили, забыли. - Пусть, - он говорит Аркадию. - Зато интересно было. - Нет, жаль, - вздыхает старик, - не успели довести до конца. Была бы на доме табличка - здесь жил лауреат... Может, и меня вспомнили бы. - Вы заявили о себе, пусть с ошибочками, неважно, - Штейн всегда выгораживает своих, - а японцы это японцы, что с ними поделаешь. Обскакали, дело обычное. Его другое поразило - сколько времени и сил потратил, а к своей картине жизни так ничего и не прибавил. И умней не стал, наоборот - злей, суше. Куда только делись мечты - разум, видите ли, постигнуть, жизненную силу схватить, как жар-птицу, за косматый хвост... Ненормальный! VIS VITALIS - задачка на века! Она и здесь, и там, покажется и тут же ускользает, уходит из старательно расставленных сетей, оставляя только светящийся след. "Зато полезное дело... вложил свою крупицу..." - он старательно себя убеждает, но радости не чувствует. Эгоист! - он ругает себя, но и раскаяния не ощущает. Теперь не он держал свое дело в руках, наслаждаясь умом и смелостью, а оно само цепкими щупальцами схватило его, и, скупо платя разменной монетой, высасывало силы. Отвлекало? От чего?.. Он пытался вспомнить, но мысль растворялась, как сон при пробуждении. 4 Но мы отвлеклись, люди ждут. Наконец, вбежали молодцы из личной охраны академика, небрежно катанули красную дорожку, недокрутили, академик перепрыгнул, погрозил пальцем, влез на вышину и запел свою песенку - не просто так собрал-от дел оторвал, денег нет и не будет, поэтому следует, не распыляя сил, определить истинное направление.

- У нас две модели проявили себя, давайте, разберемся. Слово Штейну, он идет, выставив вперед могучую челюсть, начинает, радуясь своей легкости, плавной речи и красивому голосу. Он без всякой дипломатии с места в карьер начинает побивать камнями современные безграмотные увлечения - бесконечные эти поля, чужеродную энергию, которая сочится из всех дыр и щелей, заряженную воду, предсказателей, пришельцев, упырей и вурдалаков, иогов, христиан, иудеев, мусульман и весь наступающий на светлое здание мрак и бред. Затем он переходит к положительной части - "причина жизни в самой материи..." - густо цитирует Марка с его новым веществом, открывающим путь к полному разоблачению VIS VITALIS... Он выложил с немалыми ошибками все, что в него за полчаса до этого впихнул Марк, выпалил добросовестно, с жаром, но все же с облегчением пересел на своего проверенного конька - ринулся в самые высшие сферы, где был неподражаем: он говорит о науке, как об искусстве, и искусстве как науке, густо цитирует стихи и прозу... - Все в нас, - он заканчивает, - поэтому, люди, будьте бдительны, не поддавайтесь на обманы фокусников, гипнотизеров и мошенников. Редкие аплодисменты, свист, топот, треск стульев, предвещающие бурю. Люди другого ждут, они трезвости не хотят, серьезности как огня боятся - они верить желают, верить!.. Такое уж время: растерянного безверия - и отчаянного ожидания чуда. Когда нет спокойной веры в жизнь, то остается верить в то, что вне ее. Это порой похоже на расчесывание зудящих мест - до боли, до крови, зато с безумным интересом. Штейн возвращается на место по узкому проходу, слева к нему тянутся чужие лапы, норовят порвать модный пиджак, справа свои жмут руку, радуются... Очередь за вражьей силой. 5 Они существенно продвинулись, это тебе не какие-то никому не видные, непонятные молекулы! Здесь много чего собралось - и нечто божественное, и пошлятина о пришельцах, тарелочки ихние и блюдечки, и всемогущие поля, живая и мертвая вода, ангелы и черты, вурдалаки и упыри... Узлы, ганглии, иога, карате, колебания и завихрения, неземные источники жизненных сил... Всеобъемлющее учение выдал Ипполит, с виду невзрачный человечек. Вдруг все объединилось, спаялось - и двинулось тучей на скромную теорию внутренних причин.

Марк видит, Штейн ошарашен: в одну кучу свалено столько, что сразу и не разгребешь. Зато налицо монументальность. - Эклектика! - кричат его сторонники, - наглая фальсификация, где факты?! Но их голоса тонут в реве зала: - Поля, поля! Пришельцы - к нам! Спасемся, друзья!.. Вскочил Шульц, он потрясен наглым надувательством, осквернением великой идеи: - Так нельзя, нельзя! И, потеряв сознание, не сгибаясь, в полный рост шмякнулся оземь. Его хватают за руки и за ноги, деловито уносят, и заседание продолжается. - Маэстро расстроился, увидев всю эту вонючую кучу на своей теории, - решил Аркадий. Марку жаль Шульца, хоть и противник, но честный, и сколько раз ему помогал. 6 Встает Глеб, он уже понял настроение, и убедительно говорит: - Я уверен, экстравертная модель приобрела новых сторонников. Наш почтенный Шульц... к сожалению, заболел... поддержал бы меня. Он у нас пионер, хотя узко понимал, можно сказать, чисто энергетически, а это соблазн. Теперь наш коллега Ипполит представил талантливое обобщение теории и практики, удивительно цельное и интересное, хотя, коне-е-чно, что-то придется еще проверить. И, возможно, другая теория, нашего уважаемого Штейна, тоже вольется... как частный случай... и мы добьемся консенсуса, не так ли?.. Штейн хочет возразить, но Глеб не замечает. - Обобщенное толкование даст новый толчок идее... - и пошел, пошел плести, мешая английский с нижегородским, сметая аксиомы и теоремы... - Он все перемешал, а вечером издал приказ: Ипполит его заместитель.