Беглая

Миссис Фуллартон. Ну, Клер, как у тебя дела? (Клер молча пожимает плечами.) Ты сделала, как я тебе советовала. Потребовала отдельную комнату?

Клер. Нет.

Миссис Фуллартон. Почему?

Клер. Я не хочу его мучить. Если уж порву, так до конца. И я чувствую, что порву.

Миссис Фуллартон. Что ты, милочка! Ты всех восстановишь против себя.

Клер. Даже тебя, Долли?

Миссис Фуллартон. Ну что ты... Я, конечно, помогу тебе всем, чем смогу, но выше головы ведь не прыгнешь.

Клер. Может быть, ты разрешишь мне пожить у тебя первое время, пока я не стану на ноги?

Миссис Фуллартон (смутившись, невольно смотрит в сторону мужа, который, разговаривая с Хантингдоном, не сводит глаз с Клер). Какой же может быть вопрос?.. Но дело в том...

Клер (с улыбкой). Успокойся, Долли, я к тебе не перееду.

Миссис Фуллартон. Постой... Я боюсь, ты выкинешь что-нибудь отчаянное. Ты бываешь иногда просто отчаянной! Тебе нужно по-хорошему с ним договориться, а не уходить...

Клер. Торговаться? Ну о чем мы можем с ним договориться, если то, чего он от меня требует, мне ненавистно?

Миссис Фуллартон. Но, Клер...

Клер. Да, да, ненавистно... Ах, Долли, даже ты этого не понимаешь. Изо дня в день... Мы такие чужие друг другу, и все-таки... Весело, не правда ли? Этого нельзя вынести.

Миссис Фуллартон. Действительно, ужасно.

Клер. Многие женщины, вероятно, испытывают то же самое и ничего, живут. А я вот чувствую, что не могу с этим примириться. Терпела, терпела, и больше не могу. (Сдернув с платья цветок, рвет его но кусочки. Это единственный жест, каким она выдает свое волнение.)

Миссис Фуллартон. Клер, дорогая, ты просто в ужасном состоянии. Тебе необходимо отдохнуть. Регги не мог бы хоть ненадолго взять тебя с собой?

Клер (качает головой). Регги живет на свое жалованье.

Миссис Фуллартон (метнув быстрый взгляд). Скажи, это и есть мистер Мейлиз?..

Фуллартон. Прошу вас, миссис Дедмонд, напойте мне... Помните, вы пели на этих днях? (Напевает.) "Как чистая пчела на утренней заре, хотел бы я прильнуть к тебе..."

Миссис Фуллартон. Прежде всего, Эдуард, не чистая пчела, а чистая роса... И потом нам в самом деле пора идти. До свидания, дорогая. (Целует Клер.)

Фуллартон (встает между женой и Клер). А платье на вас в самом деле сногсшибательное.

Клер. Всего хорошего.

Хантингдон провожает их. Клер, оставшись одна, стоит, стиснув руки, потом

подходит к окну.

Хантингдон (возвращается.) Клер!

Клер. Да?

Хантингдон. Поверь мне, сестренка, добром это для тебя не кончится. Ни один муж этого не потерпит. Скажи, Джордж в чем-нибудь виноват перед тобой? Я-то уж во всяком случае буду за тебя. (Клер качает головой.) Нет? Тогда в чем же дело? Ну?

Клер. Женись и убедись спустя год, что жена - чужой тебе человек, настолько чужой, что вам не о чем говорить, что кровь в тебе стынет, когда она тебя целует... И тогда ты поймешь.

Хантингдон. Видишь ли, я не хочу быть грубым, но... мне просто не верится... Так бывает только в романах.

Клер. Тебе не верится потому, что ты не испытал этого.

Хантингдон. Но позволь... Ты вышла за него по собственному желанию, тебя никто не принуждал...

Клер. Словом, это кажется чудовищным, правда?

Хантингдон. Так в чем же тут, собственно, причина?

Клер. Взгляни на них! (Показывает на темнеющие в вечерних сумерках башни.) Если бы он впервые увидел их, он бы только сказал: "А, Вестминстер! Башня с часами! Ты не видишь, сколько на них времени?" Как будто дело только в этом, а красота их... Ну что ему до красоты!.. И так во всем, во всем, понимаешь?

Хантингдон (недоуменно уставившись на нее). Конечно, Джордж немного прозаичен... Но если дело только в этом...

Клер. Ах, совсем не в этом... И все же в этом... Я не умею тебе объяснить... разумом это не понять. Но у меня такое ощущение, будто я глубоко под землей, в сырой камере, и никогда не выйду на волю, что мне нечего ждать, понимаешь, нечего, и никогда ничего больше не будет.

Хантингдон (тронутый и озадаченный). Дорогая сестренка, не нужно, право. И если это действительно так, не думай об этом.

Клер. Не думай! Когда каждый день, каждую ночь... Ах, зачем я вышла за него? Я знаю, это моя вина, но мне от этого не легче...

Хантингдон. Ну был бы Джордж хоть непорядочным человеком, что ли... И потом подумай, ты полностью зависишь от него. Дома тянутся из последних сил, чтобы нужда не бросалась в глаза.

Клер. Я знаю.

Хантингдон. Надо подумать и о сестрах. Любой скандал для них, сама понимаешь... Папа этого не переживет.

Клер. Я понимаю, иначе давно бы ушла.

Хантингдон. Вот... Но что же делать? Если бы хватило моего жалованья, но ведь не хватит же.

Клер. Спасибо тебе, конечно, не хватит.

Хантингдон. Джорджу-то ведь тоже не сладко. Ты об этом думала?

Клер. Много думала. Пожалуйста, не будем об этом больше говорить.

Хантингдон. Хорошо. Только дай мне слово не впадать в крайность, не делать ничего, что... Есть мужчины, которые только того и ждут...

Клер. "Этот Мейлиз... Будь с ним осторожна!" Так?

Хантингдон. Ну, видишь ли, его я не знаю. Может быть, он ничего человек, но он не нашего круга. Ты только не вздумай изображать из себя современную героиню. Для этого ты слишком хороша собой, и воспитание у тебя другое.

Клер. Воспитание? А, эти ткани английского производства! Незаменимы летом! Хорошо стираются и элегантны! Только непрочны!.. (Слышатся голоса в передней.) Они уходят, Регги.

Хантингдон смотрит на нее раздосадованный и растерянный.

Хантингдон. Повторяю, сестренка, не доходи до крайностей. Держи себя в руках. Ну, желаю счастья. Всего тебе хорошего.

Клер целует его и, оставшись одна, долго стоит на месте, мучительно стараясь победить волнение. Внезапно садится к карточному столику. Облокотившись на

него и опершись подбородком на руки, сидит, застывшая.

Входит Джордж, за ним Пейнтер.

Клер. Больше ничего не нужно, Пейнтер. Можете отправляться домой, и пусть девушки ложатся спать.

Пейнтер. Благодарю вас, мэм.

Клер. Мой экипаж раздавил собаку. Из-за этого пришлось задержаться.

Пейнтер. Да, мэм, конечно, если...

Клер. Спокойной ночи.

Пейнтер. Может быть, вы съели бы хоть что-нибудь?