Агасфер (Вечный Жид) (том 2)

- А я, батюшка, чем ближе эта минута, тем сильнее убеждаюсь, что могу быть вам полезен... Какова бы ни была ваша участь, я ее разделю с вами... Наша цель похвальна: это долг чести, который вы должны оплатить... я хочу иметь в этой оплате свою долю... Уж теперь-то я не отступлю ни за что... Поговорим о плане действий.

- Ты, значит, все-таки пойдешь? - спросил солдат, подавляя вздох.

- Надо, батюшка, - продолжал Агриколь, - постараться добиться успеха без помехи... и мы добьемся его... Вы заметили там, в углу стены, маленькую калитку? Уж одно это превосходно...

- Через нее мы проберемся в сад и станем искать то место, где кончается стена и начинается решетка.

- Да, да. С одной стороны помещается павильон, где живет мадемуазель де Кардовилль, а с другой стороны та часть монастыря, где заперты дочери генерала Симона.

В эту минуту свернувшийся у ног хозяина Угрюм вскочил и, подняв уши, начал прислушиваться.

- Угрюм, должно быть, что-то чует, - сказал Агриколь, - послушаем.

Ничего не было слышно, кроме шума ветра, колебавшего высокие деревья бульвара.

- Батюшка, если калитка в сад отворится, мы возьмем Угрюма?

- Да, возьмем. Если там есть сторожевая собака, он справится с ней. Кроме того, он даст нам знать о приближении людей, совершающих обход. А потом, кто знает? Он так умен и так привязан к Розе и Бланш, что, пожалуй, укажет, где они спрятаны. Я видел раз двадцать, как он разыскивал их в лесу только благодаря своему инстинкту.

Медленные, торжественные, звонкие удары, как бы господствуя над воем бури, пробили двенадцать.

Бой часов болезненно отозвался в душе Агриколя и его отца; немые и потрясенные до глубины души, они невольно вздрогнули и обменялись энергичным рукопожатием.

Помимо воли сердца отца и сына бились в такт ударам колокола, дрожащие звуки которого протяжно вибрировали в ночном мраке.

При последнем Ударе Дагобер сказал сыну твердым голосом:

- Полночь!.. Обними меня... и вперед!

Отец и сын обнялись. Минута была решительная и торжественная.

- Теперь, батюшка, - сказал Агриколь, - надо действовать смело и хитро, как действуют воры, взламывающие сейф!

Говоря это, кузнец вынул из мешка крюк и веревку. Дагобер вооружился железной полосой, и оба осторожно двинулись к маленькой калитке, помещавшейся недалеко от угла, где соединялись улица и бульвар. Время от времени она останавливались и прислушивались, стараясь различить, нет ли иных звуков, кроме шума ветра и дождя.

Ночь по-прежнему была довольно светлой. Подойдя к калитке, они сумели разглядеть, что доски были очень стары и казались непрочными.

- Хорошо, - заметил Агриколь, - она сразу уступит!

И кузнец хотел уже нажать могучим плечом на дверь, как вдруг Угрюм глухо заворчал и, казалось, готов был сделать стойку.

Дагобер знаком заставил собаку замолчать и, схватив сына за руку, шепнул:

- Не трогайся... Угрюм кого-то почуял там в саду.

Несколько минут они стояли неподвижно, чутко вслушиваясь, настороже, сдерживая дыхание... Собака, послушная воле хозяина, не ворчала больше, но сильно волновалась, хотя ничего не было слышно.

- Собака ошиблась, - шепнул Агриколь.

- А я уверен, что нет! Не двигайся...

Через несколько минут Угрюм лег на землю и насколько мог просунул морду под калитку, тяжело дыша.

- Идут, - шепнул Дагобер сыну.

- Отойдем! - сказал Агриколь.

- Нет, послушаем. Успеем убежать, когда отворят дверь... Сюда, Угрюм... сюда.

Послушная собака отошла от калитки и легла у ног хозяина. Через несколько секунд послышались тяжелые шаги, шлепающие по лужам, солдат и кузнец не могли различить слова из-за воя ветра.

- Это обход, о котором говорила Горбунья, - сказал Агриколь.

- Отлично... Раньше двух часов они в другой раз не пойдут... У нас есть, значит, впереди часа два времени... Дело теперь почти верное...

Вскоре шагов не стало слышно: они удалились в глубину сада.

- Ну, теперь, не теряя времени, давай отворять дверь, - сказал минут через десять Дагобер сыну. - Они ушли далеко.

Агриколь с силой уперся в дверь плечом и толкнул ее; однако она не поддавалась, несмотря на ветхость.

- Проклятие! - сказал Агриколь. - Наверное, она сзади держится на засове. Иначе бы эти старые доски не устояли.

- Как же быть?

- Я влезу на стену с помощью крюка и веревки и отворю ее с той стороны.

Говоря это, Агриколь взял веревку, и после многих попыток ему удалось зацепить крюк за стену.

- Теперь, отец, помоги мне подняться, а затем я взберусь по веревке, сверху перекину веревку на ту сторону и живо буду там.

Солдат прислонился к стене, сложив руки, а сын, ловким движением опираясь на них, а потом на крепкие плечи отца, с помощью веревки, через минуту был уже на стене. Несчастный не подозревал, что на ее гребне были насыпаны осколки стекол от разбитых бутылок, которыми он порезал себе руки и ноги. Но, боясь испугать отца, кузнец сдержал невольный крик боли и, перекинув веревку, спустился по ней в сад. Тотчас же он подбежал к калитке, которая, действительно, была закрыта на громадный железный засов. Но замок был настолько плох, что одно сильное движение Агриколя - и он слетел. Засов отодвинулся, дверь отворилась - и Дагобер вместе с Угрюмом очутились в саду.

- Теперь, - сказал солдат сыну, - благодаря тебе главное сделано... Вот надежный путь для побега наших пленниц... Нам остается только добраться до них без помехи... Угрюм пойдет вперед разведчиком... Иди, собака, иди... и главное молчи... ни звука.

Умное животное сделало несколько шагов, прислушиваясь и поводя носом с осторожностью и внимательностью настоящей ищейки.

При бледном свете луны, задернутой облаками, Дагобер и его сын увидали несколько длинных аллей. Не зная, по какой из них идти, Агриколь дал совет отцу держаться стены, которая, несомненно, приведет их к какому-нибудь зданию.

- Верно... пойдем по траве... а не по грязной аллее - меньше будет шума, - сказал солдат.

Они пошли рядом с аллеей, тянувшейся близ стены; Угрюм бежал впереди. Время от времени все они останавливались и прислушивались, прежде чем продолжать путь мимо колеблемых ветром деревьев и кустарников, которые принимали при лунном свете причудливые формы.