Статьи и речи

Мы было подумали, не объясняется ли сердечный прием, оказанный Нищему Майклу, тем, что его физиономия, загримированная "под грязь", пробудила братские чувства в груди большинства зрителей. Однако вскоре выяснилось, что в былые времена он был нанят сэром Джорджем Элмором убить его (сэра Джорджа Элмора) старшего брата - что и исполнил. Но, несмотря на это дельце чести, Майкл в действительности на редкость славный малый и чрезвычайно добрая душа, - услышав о намерении Капитана разделаться с Уиллом Стэнмором, он восклицает: "Как! Снова кро-о-овь!" - и падает навзничь, оскорбленный в своих лучших чувствах. А описывая маленькую промашку, которую он допустил из любви к деньгам, он замечает: "Нане-е-ес ему удар я в заблужде-ении!" - а затем с законной гордостью добавляет: "Я нищим жил, бродягою скитался, но преступле-е-нием рук с тех пор не запятнал!" Все эти излияния благородного сердца встречались громом рукоплесканий, а когда, не совладав с волнением, он после одного монолога "ушел со сцены", елозя на спине и брыкаясь, подобно неустрашимым молодцам в тот черный час, когда они не желают следовать в полицейский участок, в зале разразилась настоящая буря.

И посудите сами, как мало зла причинил он на самом деле! Старший брат сэра Джорджа Элмора _не_ умер. Не на таковского напали. Получив от этого чувствительнейшего создания удар, нанесенный "в заблужде-е-нии", он не замедлил исцелиться и, желая остаться неузнанным, закрыл глаза черной повязкой, а затем поселился в скромном уединении со своей единственной дочерью. Короче говоря, господин Троезвездин и был этим самым братом! Когда Уилл Стэнмор оказался сыном заблудшего сэра Джорджа Элмора вместо Дитяти тайны и Злодея, который оказался сыном Майкла (подмен был совершен из мести дамой с Пиринеев, которая стала Бездомной Скиталицей из-за того, что заблудший сэр Джордж Элмор коварно ее покинул), господин Троезвездин отправился в замок потолковать со своим кровожадным братом обо всех этих делах. Господин Троезвездин сказал, что огорчаться не надо, что он не сердится, что он жил в безвестности лишь для того, чтобы его кровожадный брат (чьи многочисленные добродетели ему хорошо известны) мог распоряжаться родовым поместьем, а затем сказал, что хорошо бы им помириться и отобедать всем вместе. Кровожадный брат немедленно изъявил согласие, заключил Бездомною Скиталицу в объятья и, надо полагать, обратился в Доктор Коммонс за разрешением на брак с ней. И тут они стали веселиться. Ведь в попытке убить родного брата, чтобы присвоить его имущество, нет ничего дурного, если вы обратитесь за помощью к такому добродушному убийце, как Нищий Майкл.

Все это пришлось не но вкусу Дитяте тайны и Злодею; последний был так мало обрадован всеобщим счастьем, что застрелил Уилла Стэнмора, который, благополучно выйдя из тюрьмы, должен был тут же жениться на Майской Зорьке, и унес его тело, а заодно и Майскую Зорьку в уединенную хижину. Там Уилл Стэнмор, уложенный наповал в четверть первого ночи, восстал в семнадцать минут первого свежее самой свежей розы и стал в одиночку драться с двумя негодяями. Однако Бездомная Скиталица, явившаяся туда с отрядом бездомных скитальцев мужского пола, которые всегда были в ее распоряжении, и кровожадный брат, явившийся туда под ручку с господином Троезвездиным, прекратили схватку, разделались с Дитятей тайны и Злодеем, а затем благословили влюбленных. Нравоучительный вечер завершился приключениями "Кровавого Ривена, Бандита". Однако, несколько утомившись и заметив по выразительным чертам мистера Уэлкса, что он для одного раза уже достаточно запутался между добром и злом, мы удалились, питая твердую надежду незамедлительно увидеться с ним в другом театре, где развлекается простой народ.

30 марта 1850 г.

II

Поскольку мистер Уэлкс предпочитает развлекаться в театрах, именуемых "Салунами", мы как-то в понедельник отправились в такое заведение, ибо мистер Уэлкс и его друзья обычно веселятся по понедельникам.

Салун, о котором пойдет речь, - самый большой в Лондоне ("Орел", что на Сити-роуд, следует исключить из этого родового понятия, так как там вниманию публики предлагаются представления иного сорта) и расположен неподалеку от Шордичской церкви. У него есть и второе название - "Народный театр". Цены местам там такие: ложа - шиллинг, партер - шесть пенсов, ярус - четыре пенса, галерея и задние ряды - три пенса. Половинные цены отсутствуют. Первая пьеса на этот раз описывалась в афишках как "величайший гвоздь сезона, великолепная новая исторически-фантастическая драма, объединяющая сверхъестественные явления с подлинными фактами и сводящая необычайные потусторонние причины воедино с материальными, ужасающими и потрясающими следствиями". Никакие королевские кони и никакие королевские солдаты * не сумели бы увлечь мистера Уэлкса в вышеупомянутое заведение с такой неотразимой силой, как это описание. Тем более что оно было снабжено литографическим изображением главных сверхъестественных причин, объединенных с наиболее завлекательными из материальных, ужасающих и потрясающих следствий. Вот почему нам сперва не удалось найти самого крохотного местечка в зале, где можно было хотя бы встать, а на этот раз, когда мы платили наличными за маленькую ложу на сцене, величиной с душевую будочку, нас со всех сторон теснила толпа желающих приобрести билеты, хотя кассир утверждал, что "в зале яблоку упасть негде".

Подъезды и коридоры Народного театра являли многочисленные свидетельства того, что его посещают чрезвычайно грязные театралы. Воздух внутри трудно было бы назвать благоуханным. И партер, и ложи, и галерея были переполнены. Среди зрителей насчитывалось немало подростков и юношей, а также множество совсем молоденьких девушек, которые превратились в развязных женщин, едва успев проститься с детством. Эти последние составляли самую неприглядную часть зрителей и самую заметную - разве только на публичных казнях занимают они в толпе еще более заметное место. Напитки публике не предлагались, если не считать содержимого портерного жбана, который (пожалуй, только несколько меньших размеров) обычно путешествует по рядам галерки не только в маленьких, но и в самых больших театрах, и собратья которого виднелись тут повсюду. Огромные бутерброды с ветчиной, наваленные на подносы словно чурки на дровяном складе, разносились по рядам для продажи голодным, и нельзя было пожаловаться на отсутствие апельсинов, пирожков, ликерной карамели и других подобных же лакомств. Театр оказался весьма вместительным, с обширной и удобной сценой; он хорошо освещается, располагает всеми необходимыми машинами, и дело в нем ведется во всех отношениях превосходно и упорядоченно. Представление началось в четверть седьмого и длилось уже сорок пять минут.