Переполох с чертополохом

Я повернулась к Адель Суини. - Кто этот мужчина?

- Какой мужчина?

- Ушастый. Или, вернее, Нос - если это его фамилия. Только что здесь был.

- Кто, Гилберт? Здесь был мой приемный сын?

- Нет, мэм, это был не Гилберт.

Престарелая женщина понимающе кивнула и уставилась на экран телевизора. Потом спросила: - Какой сегодня день?

- Четверг, мэм.

- Бесполезно с ней разговаривать.

Я круто развернулась и очутилась лицом к лицу с высокой молодой женщиной в белой униформе, которая состояла из рабочего халата, брюк и туфель на толстенной подошве. Плечам амазонки позавидовал бы молотобоец, а пузику - мексиканка, которая, если верить нашему телевидению, родила недавно сразу шестерых. Но самое поразительное впечатление производил необъятный зад незнакомки - небольшая семья вполне могла устроиться на нем с пикником.

- Она не помнит ни одного вашего слова, - добавила женщина. Полнейший склероз.

Я беспомощно взглянула на Адель, которая уставилась куда-то в сторону.

- Можно вас на минутку? - Я кивком отозвала копьеметательницу в сторону. К моему удивлению, она послушалась. Мы уединились в отведенной под столовую части зала, откуда, как я надеялась, долгожительницы не могли нас услышать. Насмотревшись фильмов про природу, я четко усвоила, что некоторые птицы и рептилии, пытаясь казаться больше и страшнее, чем они есть, угрожающе раздуваются. Не имея ни перьев, ни воздушного пузыря, я расставила ноги шире и встала, подбоченившись и растопырив локти. Роста мне этот прием, понятно, не прибавил, но зато вширь я раздалась едва ли не вдвое. - Как вы смеете так при ней разговаривать?

Тяжелоатлетка опешила. - Извините, мэм, я не хотела вас обидеть. Честно. Это ваша мать, да?

- Ну, нет. Моя мать гораздо моложе. Но почему никто не удосужился известить старушку, что ее сын умер?

- Да потому, что мне самой никто этого не сказал, вот почему.

- А где тут главный?

- Главная - я, мэм.

- А кто вы?

- Меня зовут Долли Бакстер. Я здесь работаю.

- А я - Абигайль Тимберлейк. Вы - медсестра?

Долли улыбнулась, продемонстрировав мне, что за свою короткую жизнь успела лишиться одного из глазных зубов. - Нет, я не медсестра, мэм. Медсестра только по утрам на часок заглядывает. Я же просто ухаживаю за этими клушами.

Мои руки повисли по швам. - И кроме вас, здесь никого больше нет? Я имею в виду обслуживающий персонал.

- Я дежурю до шести. Потом начинается ночная смена.

- Понятно. А кто этот мужчина, который здесь только что был?

- Понятия не имею. Посетители приходят и уходят. Хотя чаще всего из чужих здесь вообще ни души не бывает. Это ведь не обычный дом престарелых. Это то, что я называю НПКМ. Да, и в любом случае, я была на кухне и никого не видела.

- Что такое НПКМ?

- "Не приставайте ко мне". Богатые люди пристраивают сюда своих престарелых мамаш, когда те им окончательно осточертевают. Особых болячек у них, как правило, нет, просто старческий маразм одолевает. Вот взять, например, мисс Адель. Я даже не подозревала, что у нее сын есть. Насколько я помню, за исключением святого отца, ее никогда никто не навещал.

- А дочь?

- Никаких дочерей я тоже в глаза не видела. Кто-то, правда, говорил, что у Адель есть дочка. Вот почему я и решила, что это вы.

- Нет, я с ней ни в каком родстве не состою.

- Поймите меня правильно, мисс Тимберлейк, я хорошо забочусь об этих славных старушках. Они получают все, что им нужно.

Я задушевно улыбнулась. - Не сомневаюсь.

Я попыталась представить здесь свою маму. Потом попробовала вообразить, что мы с мамой живем вместе, а я должна за ней ухаживать. Да, верно в Пайн-Мэноре было прохладно, но зато полы поражали чистотой, да и пахло вполне пристойно.

- Сколько у вас здесь постояльцев?

- Сейчас всего шестеро. Причем все - женщины.

- А где остальные?

Долли перевела взгляд на софу. - Так, посмотрим... Мисс Герди всегда дремлет здесь после обеда. Мисс Лотти... Порой мне кажется, что она предпочитает жить в ванной. Так, теперь мисс Альма Лу - она может быть где угодно. Порой, вы уж меня извините, мэм, она даже по чужим вещам шарит. Долли повернулась и потрусила по короткому коридору, ее необъятные ягодицы колыхались, словно паруса каравелл Колумба на ветру.

Дожидаясь, пока она вернется, я увидела на стене термостат и подошла взглянуть на температуру. Семьдесят пять градусов* (*По Фаренгейту. Около 24оС). Не так уж холодно. Должно быть, я замерзла из-за выступившей на моей коже росы. Ведь моя мама тоже устанавливала летом термостат на семьдесят пять градусов.

- Мисс Тимберлейк?

Я испуганно вздрогнула и повернулась. - Я ничего не трогала.

- Дело не в том, мэм. Мисс Альма Лу. Она куда-то пропала.

Глава 11

- А черный ход здесь есть?

- Да, мэм, но только мы держим его запертым. Я понимаю, что это нарушение правил противопожарной безопасности, но некоторые наши дамы - в особенности, как раз Альма Лу - вечно слоняются, где ни попадя. Так что он заперт.

- Может, когда я вошла, она выскользнула через парадную дверь и...

- На помощь! Помогите! - сдавленные крики доносились, казалось, из конца коридора.

- Мисс Альма Лу! - Несмотря на свои внушительные габариты, Долли передвигалась с поразительным проворством, только вот поворот за угол дался ей с превеликим трудом. Две трети ее могучего тела благополучно свернули налево, в то время как зад продолжал двигаться вперед. В результате, ее занесло, и она едва не упала.

- Вам антиблокировочная система нужна, - посоветовала я на бегу, с трудом поспевая за ней.

- На помощь! - снова послышался жалобный голос.

Долли пошатнулась, но на ногах удержалась. - Кричат из комнаты мисс Адель.

Мы вихрем пронеслись по холлу, я висела на пятках у Долли. По счастью, спальня Адель находилась прямо по курсу, и по пути нас подстерегало лишь одно коварное препятствие: альков с левой стороны. Долли, способная ученица, лихо затормозила перед самой дверью, а вот я, хотя и прыткая, но не столь быстрая в выработке условных рефлексов, на полной скорости врезалась в нее и сшибла не ожидавшую такого подвоха беднягу с ног. Что ж, по крайней мере, я совершила мягкую посадку.

- Долли, вы целы?