Ночью под каменным мостом

-- Ничего этого я не знаю, -- заявил Кеплер. -- Этот молодой дворянин прислал мне курьера с письмецом, в котором просил меня принять ad noticiam(1), что у него есть желание и нужда выяснить свои перспективы "в делах небесных" на ближайшие дни. Мой ответ он хочет получить сегодня.

-- В небесных делах? -- удивился Ханнивальд. -- Так он, верно, принадлежит к духовенству.

-- Ну уж нет! -- сказал Кеплер. -- Эти слова попросту означают, что я должен установить расположение планет в день его рождения и написать ему прогноз. Я полагаю, он стоит на пороге важного свершения, а может быть, и поворота всей его жизни, и потому ищет моего совета.

-- Но при этом вы же рискуете познать грядущую судьбу человека, известную единому Богу, а это подобает лишь подлому лжецу и ничтожеству. Или это не так, домине(2) Кеплер? -- иронизировал Ханнивальд.

-- Да, это так, -- подтвердил Иоганн Кеплер, который так увяз в своих мыслях, что едва ли заметил насмешку Ханнивальда. -- Ибо тот, кто предсказывает события прямо и исключительно по небесным телам, не имеет верной основы. Если ему и случается угадывать, так это только благодаря везению. Но мне представляется, что изучение натуры и склонностей человека, его душевных порывов и склада ума значит гораздо больше, чем расположение созвездий. А все это можно узнать...

Он взял со стола письмо господина фон Вальдштейна и несколько мгновений молча рассматривал его.

-- Все это можно узнать по почерку человека, -- закончил он.

-- Я не ослышался, вы сказали "по почерку"?! -- вскричал Ханнивальд. -Вы хотите узнать натуру и склонности незнакомого человека, проникнуть в саму его душу -- и все это по нескольким рукописным строчкам? Ну знаете, домине Кеплер...

-- Все это и многое сверх того, -- перебил Кеплер. -- Стоит только посвятить некоторое время внимательному изучению чьего-либо почерка, как он обретает жизнь и начинает рассказывать о писавшем; он может выдать его самые тайные помыслы и самые отдаленные планы. В результате этот человек становится так хорошо известен мне, как если бы мы с ним съели меру соли.

Последние слова ученого потонули в оглушительном хохоте Хан-нивальда.

-- Клянусь спасением моей души, -- воскликнул тайный советник императора, -- я не знал, что стоит только сунуть нос в какой-нибудь жалкий клочок бумаги, как уже можно вещать наподобие библейского пророка! Клянусь моей вечной жизнью на небесах, если бы я не знал, что вы, домине Кеплер, всего лишь мечтатель и фантазер, то я поистине остерегался бы показывать вам что-либо из написанного моею рукою. Но скажите же, какие секреты выдал вам почерк господина фон Вальдштейна?

-- Немаловажные, господин секретарь, весьма немаловажные! -- сказал Иоганн Кеплер. -- Там есть много злобы, много такого, что меня испугало, но в целом я узнал немаловажные вещи. Вальдштейн обладает очень беспокойной натурой, он жаден до всяческих новшеств, употребляет для осуществления своих планов странные и рискованные средства, раздражителен, порою склонен к меланхолии, презирает человеческие законы и правила, а потому будет конфликтовать со своим окружением до тех пор, пока не научится притворяться и скрывать свои истинные намерения. Ему недоступны милосердие и братская любовь, и все же это необыкновенная натура: его влечет к власти и почестям, и может статься, что когда он достигнет зрелости и полного развития своих способностей, то окажется способным к высоким и героическим подвигам...

-- Тысяча чертей! В таком случае мы еще услышим об этом господине фон Вальдштейне! -- заметил Ханнивальд. -- До сих пор, правда, он себя ничем не проявил. И все это вы извлекли из одной маленькой записочки? Знаете, я не из тех; кто умеет притворяться и скрывать свое мнение, а потому скажу вам прямо, что считаю все это одной из причуд, свойственных ученым мужам. Ваш слуга, домине Кеплер, ваш покорнейший слуга.

Иоганн Кеплер проводил императорского секретаря и запер двери. За окном вовсю кружил снегопад -- первый в ту холодную осень.

Когда ученый вернулся в свою комнату, неприятный разговор с Ханнивальдом уже начисто вылетел у него из головы. Случайно взгляд его задержался на крупных снежинках, приставших к рукаву плаща, и, внезапно заинтересовавшись, он принялся рассматривать их сквозь увеличительное стекло. Вдоволь насмотревшись, он схватил перо и с улыбкой записал на чистом листе бумаги еще одно подтверждение давно вынашиваемоей им теории, призванной объяснить природу всего сущего, -- "De nive sexangula"(3) -- о сложной, многофигурной, но неизменно имеющей в основе шестиугольник форме снежинок.

"Вот уж поистине беспокойная голова! А может быть, что-то донимает его и не дает усидеть на месте?" -- размышлял про себя Иоганн Кеплер, наблюдая за тем, как молодой офицер, пришедший к нему по поводу "дел небесных", все время ерзает на стуле, отрываясь от этого занятия лишь для того, чтобы вскочить и пробежать несколько кругов по комнате.

-- Итак, -- обратился ученый к своему посетителю, -- сегодня вам исполнилось двадцать три года, два месяца и шесть дней.

-- Именно так, -- ответил офицер, подошел к печке и протянул озябшие руки к топке, казалось, даже не заметив, что огня там и в помине не было. -Именно так, сударь, и если вы хотите этим сказать, что иные люди в моем возрасте уже совершили значительные дела и внесли свое имя в почетную книгу истории, то вы будете совершенно правы. Мне нечем похвастаться кроме того, что я изучал военные науки в Падуе и Болонье, а потом под началам генерала Баста дрался против турок. Правда, я захватил одного пашу -- по-ихнему бека -- в его собственной ставке, но разве же это подвиг! После аферы Грана я уволился со службы и до сих пор... Нет, это просто невыносимо! -- вскричал он вдруг, прижав ладони к вискам, как если бы ощутил внезапную и страшную боль.

-- Вам плохо, сударь мой? -- спросил Кеплер.

-- Да нет же, просто на вашей улице стоит такой гвалт, что и впрямь можно сойти с ума, -- объяснил молодой дворянин голосом, звучавшим отнюдь не жалобно, а скорее порывисто и гневно. -- Может быть, вам, господин астролог, и не по вкусу придется моя прямота, но я просто не могу взять в толк, как это при таком шуме вы еще находите силы читать ваши книги и выстраивать ваши мысли?