Путешествия пана Вроучека

- Я в этом не разбираюсь, но уверяю тебя, что у нас все только на чешском.

- Только на чешском! Но ведь все это без немецкого просто невозможно! Воображаю, какой тут у вас кавардак! А как же обходятся без немецкого почтенные муниципальные власти?

- У нас нет никаких властей.

- Ни... никаких властей? Помилуйте, да как вы можете жить без властей?

- У нас имеются лишь критические трибуналы, которые, руководствуясь соответствующими параграфами различных эстетик, пригвождают к позорному столбу и казнят литературные произведения.

- Но налоговые-то ведомства у вас есть?

- Я не знаю, что это такое.

- О, счастливейший человек! Я поверить этому не могу! - воскликнул пан Броучек и про себя добавил: "Вот единственно разумная вещь на Луне, которую, ей-богу же, следовало бы перенять и нам, землянам!" Затем он спросил: - А как же, скажите на милость, армия? Весь армейский лексикон, а? Не станете же вы меня уверять, будто офицеры тоже изъясняются по-чешски?

- У нас никакой армии нет, ведь мы сражаемся исключительно перьями и проливаем не кровь, а чернила.

"Тоже недурно! - подумал пан Броучек.- Чeрнила и гусиные перья куда дешевле пушек и человеческой крови".

Между тем они уже парили над самым городом.

Если голубятня лунного философа повергла Броучека в изумление, то теперь от зрелища, открывшегося внизу, у него закружилась голова. Глазам Броучека предстало вавилонское смешение самых причудливых форм и стилей, настоящая оргия архитектурного произвола.

Пану домовладельцу вспомнилось, как иногда глубокой ночью на пути от Вюрфеля или из "Петуха" домой у него бывали весьма странные зрительные галлюцинации, невиданным, диковинным образом преображавшие всю Прагу: дома валились набок, один - туда, другой - сюда, окна хаотически перетасовывались, точно игральные карты после азартной баталии, балконы навещали друг друга через улицу, фронтоны неимоверно вытягивaлись кверху, крыши вспучивались верблюжьими горбами, и дымовые трубы сновали по ним наподобие обезьян; Каменный мост [Старое название Карлова моста. ]извивался змеей, и скульптуры на нем играли в пятнашки; Карлова улица, преображенная в туннель, медленно удлинялась, как подзорная труба, устремленная в бескрайние дали; староместская ратуша обращалась со своей достопримечательной башней, как подгулявший ночной страж - с алебардой. Но все это были игрушки по сравнению с фантастической вакханалией лунного города.

Здесь вам могла бы привидеться дикая, буйная гохика с хаотической мешаниной почерневших контрфорсов и стрельчатых арок, прихотливейших орнаментов и страшилищ, самых диковинных из всех, каких породила необузданная фантазия средневековья; там - чарующее великолепие мавританского стиля или сказочная роскошь индийского зодчества; тут -чудеса рококо; рядом - живописный фрагмент древней Венеции; чуть дальше - уголок Царьграда... Я говорю - могла бы привидеться, потому что при более пристальном рассмотрении вашему взору предстали бы лишь немыслимые выверты и вывихи всех этих стилей; причем кое-где из отдельных их элементов была сляпана сущая архитектурная абракадабра, каковой являлся, например, готический кафедральный собор с романским порталом и вазами позднего рококо вместо резных каменных цветков. Здесь, в этом городе, лунная архитектура большей частью совершенно нe укладывалась в рамки привычных стилевых реминисценций и, давая волю фантазии, переносилась в царство невероятного, где, кстати говоря, охотно возводят свои сказочные чертоги и наши пииты, тем болeе охотно, что для этого им вовсе ни к чему изучать историю искусства и другие неблагодарные дисциплины. И каждая башня в этой мешанине уходила в необозримую высь; каждая арка поражала необычайной дерзостью, каждый купол был величественным, каждый портик - головокружительным, каждый переход - таинственным, перспектива - волшебной, все-великолепно, грандиозно, ошеломительно, сказочно.

И, подобно самим селенитам, их город тоже был воздушным, кисейным и походил скорее на бесплотное сияние фата-морганы, чем на реальный город из камня и кирпича. В заключение следует добавить, что он буквально кишел кариатидами, сфинксами, крылатыми львами, грифонами и прочими скульптурными изображениями, а также водостоками в виде всевозможных чудищ, ажурными каменными цветами, вазами, флюгерами самых фантастических очертаний, что каждый дюйм штукатурки покрывали радужно сверкающие фрески и что весь этот Вавилон, казалось, неистово отплясывал под звуки неслыханной музыки. Более того, можно было подумать, что сам город - это один гигантский музыкальный инструмент.

Слышались величавые аккорды органа, гудели могучие колокола; тут с балкона доносились звуки лютни, там у раскрытого окна тосковала флейта; где-то щелкали кастаньеты и звенел тамбурин; в другом месте громыхал тамтам, звучали свирели и цимбалы, арфы и волынки, лиры и барабаны, каждый дом вносил ощутимую лепту в общий грандиозный концерт, сквозь разноголосицу которого прорывались хоралы в исполнении сотен певцов и душераздирающие арии.

О, бедный слух, презренный пасынок среди наших чувств!.. Тысячу раз думал я об этом и, кажется, гдето уже об этом писал. Но я готов писать еще и еще, пока наконец мачеха-общественность не обратит внимание на сей факт. Судите сами! Блюстители общественного порядка ревностно оберегают наше зрение от безнравственных картинок и окровавленных туш на тележках мясников; наше обоняние в приличном обществе надежно защищено от дурных запахов; но кто, скажите, убережет мой слух, пусть даже в самом изысканном салоне, от музыкальных непристойностей, по доводу которых я же еще должен расточать восторги?! Да, воистину наш слух абсолютно беззащитен, он отдан на растерзание любой девчонке, вздумавшей заделаться знаменитой примадонной, любому влюбленному флейтисту, любому юнцу, которому взбредет в голову пиликать своим топорным смычком с утра до вечера над моим ухом. К примеру, могу ли я сейчас сосредоточиться на лунном городе и подобающим образом описать все его чудеса, коль скоро прямо под моими ногами прекрасная незнакомка со второго этажа задалась целью повторять какой-то вальс Штрауса до тех пор, пока не сыграет его без ошибок, чему, как видно, не бывать никогда?!