Джош

Почесывая ногу, Лора заметила:

- Странный у тебя завтрак.

И так, только в более умеренной форме, выразила его собственные чувства.

- Что же в нем странного?

- Все странное.

- Нет, ты скажи, Лора.

- Ты что, осел? Это только ослы едят.

- Очень смешно.

- Или кролик? Может, это твой маленький братик в капкан попался?

- Ужасно смешно. Просто умора. Это исключительно полезный завтрак.

- Очень рада.

- Рада?

- Ну да, больше-то ничего хорошего о нем не скажешь.

- Так ты его будешь есть или нет?

- А ты сам-то собираешься его есть?

- Конечно, собираюсь.

- Ты всегда ешь такие вещи на второй завтрак?

- А у вас разве другое едят?

Лора с ожесточением скребет ногу, того и гляди кровь пойдет.

- Ты ешь, а я посмотрю.

- Вот это здорово! Я достал свой завтрак, все распаковал, хотя сам есть не хотел, а теперь ты заявляешь, что будешь смотреть?

- Угу.

- Разве это не подлость?

- Пойдем, если хочешь, ко мне домой, я тебе дам приличную еду. А то наешься этого сена, еще заржешь, пожалуй, по-лошадиному.

- Ишь ты какая юмористка, оказывается.

- Так пошли к нам?

Джош решил перехитрить ее:

- Ты иди вперед, приготовь все. А я подойду в двенадцать часов.

Видно было, как она размышляет, соображает, прикидывает.

- Я думаю, тебе лучше сразу пойти со мной.

- Нет, Лора.

- Почему же?

- Мне нужно сперва тут подсушиться.

- Мало у тебя было, времени?

- При тебе, что ли? Лора опять поразмыслила.

- Я умею печь вкусные блины. Я добавляю в тесто разные приправы. И мы едим их с томатным соусом. Я пеку много-много блинов. Хочешь четыре штуки? Гарри съедает четыре блина с тарелку каждый.

- Сколько дашь, Лора.

Она нерешительно натянула поверх купального костюма платье, сунула ноги в сандалии, но на душе у нее явно было неспокойно.

- А ты правда придешь?

- Приду.

- Ко мне еще никогда ни один мальчик не приходил в гости к завтраку. Или к чаю. Я и не мечтала, что гость у меня будет вот такой, как ты.

- Прошу тебя, Лора, не мучай меня.

- Я напеку чудных блинов, Джош, вот увидишь. Ты знаешь, где я живу?

- Конечно, знаю. Между домом дяди Джефри и магазином тканей.

- Это Бетси там живет!

Прямо зашипела, как кошка. Сейчас шерсть дыбом встанет. Что ты наделал, Джош!

- Нет, лучше пойдем со мной.

- Слушай, Лора, ты объясни мне, где ты живешь, и все.

- Знаешь, где пекарня?

- Найду.

- Напротив нее, через дорогу. На калитке есть имя: "Смит".

- Я думал, твоя фамилия Джонс.

- Так и есть, но на калитке другое имя. Ты придешь?

- Да, Лора.

- А как ты узнаешь, что уже двенадцать?

- Буду слушать бой часов.

- Каких часов?

- Ты беги, Лора. Я приду.

- Может быть, уже сейчас двенадцать?

- Нет, Лора. Не может быть.

- Ты меня не обманешь?

- Нет! - С ума сойти. - Но если ты сейчас же не уйдешь, я не успею высушить одежду. А я не собираюсь сидеть за твоим столом мокрый.

Обиженная, сомневающаяся, Лора отходила пятясь. Бедная маленькая Лора. Бедная большая девочка. Такая неуверенная. Оглянулась, задрала голову, смотрит на мост.

- А я спрыгнула. Спрыгнула! Теперь еще ты ко мне придешь, и это будет самый счастливый день в моей жизни.

Пошла наконец.

Джош весь сник, съежился на земле, внутренне опустошенный, будто выжатый, сам не веря, что это он сейчас с ней говорил, а не кто-то другой. Надо же! О господи!

Лора шла по тропинке, то и дело оборачиваясь, наверно хотела удостовериться, что он в самом деле существует и никуда не исчез. Потом она скрылась из виду.

С ума сойти.

Джош Плаумен, ты низкое животное. Но ты не можешь пойти в этот дом. Это просто невозможно.

Тишина. Спокойствие. Восхитительная тишина и спокойствие.

Джош снова вытянулся на земле, лицом вниз, подставив спину ласковому солнцу. Какое облегчение. Гора с плеч. Словно пружина внутри расслабилась, и уже где-то в глубине души зашевелились первые ростки будущих стихов. Какие-то тени мыслей, не обретшие четких очертаний. Но все-таки они возникли. Благодарю тебя, господи, что ты исцелил мою голову. Тут он вспомнил про завтрак, брошенный на солнце. Ну и ладно. Пусть жарится. С вашей стороны, тетя Клара, это было нечестно. Я бы съел все это у вас за столом, только бы сделать вам приятное, но разве можно было заставлять меня есть этот ослиный корм на глазах у ребят?

Джош перекатился на спину, чтобы обсохнуть спереди. Надо бы, конечно, снять одежду. В мокрой не очень-то приятно. Снять и вывернуть наизнанку. Пусть солнце прожарит. Да ну еще, возиться. Чудесное тепло. Чудесное чувство - куда-то погружаешься, все глубже и глубже, и наплывает знакомое и радостное биение стихов.

Ушла. Ушла. Ушла.

Бог прекрасен. Бог справедлив.

Вот и тетя Клара так говорила. Хотя она, может быть, подразумевала не совсем то же самое.

19

Который же это час? Давно пора вылезать из печки или по крайней мере убавить жар. Да ты, Джош, совсем испекся. Добавить подливы из лимонада одна бутылка.

Присел, весь в поту, перед глазами круги. Солнце уже перевалило зенит, перешло черту и начало спуск. Скажем, час дня. Сколько же времени он проспал?

Где лимонад? На самом солнцепеке, черт бы его драл. Разогретый, как теплый отвар от простуды, который пьешь непогожим зимним вечером. Выругался бы, да нельзя: ведь тетя Клара его сама выжимала. Джош вытащил пробку зубами - горячий, да еще и горчит - чуть не поперхнулся раздавленной мякотью.

В двух шагах от него, скрестив ноги, сидит рыжий постреленок. Физиономия измазана лакричным леденцом, голубые глаза вытаращены.

- Вкусный лимонад, Джош?

Застигнутый врасплох, Джош беспомощно заморгал, лимонад струйкой побежал по подбородку, закапал на грудь.

- Опять ты! - таким свирепым голосом, будто готов зарубить его топором.

- Ага.

- Ты что здесь делаешь? Другого места, что ли, не нашел?

- Вкусный был леденец. А теперь я пить хочу.

- Ну и иди домой к маме, попроси воды напиться.

- А я хочу лимонада, вот чего.

- Не получишь, не надейся.

- Я лимонад люблю.

- И я тоже, Сынок.

- Это твой завтрак?

- Да, - ответил, как отрубил.

- Оставил его на солнце, мухи вон налетели. Ты его все равно что выбросил, вот что. Я твоей тетушке скажу. Она рассердится.