Трое раввинов в лодке

Коган зевнул.

- Подумаешь! Один из моих предков подписал Десять заповедей.

Миссис Веллингтон Пинкус устроила чай в честь нового раввина.

- Пожалуйста, - угощает она его, - возьмите ещё кусочек штруделя.

Раввин поднял руку, отказываясь.

- Спасибо, дорогая леди, но я уже съел два.

- Четыре, - поправила его миссис Пинкус, - но кто же считает?

Сэм дорого заплатил за рыбалку и вот сидит жарится на солнце, а рыба не клюет. Он пробовал на червя, на лягушку, на четыре искусственные наживки - всё без толку. Наконец, крайне расстроенный, он сматывает леску и, достав из кармана пригоршню монет, кидает их в озеро.

- Раз вам не нравится все мое, сами купите себе, что вам нравится.

С пятого раза Гольдштейн изловчился и со всей силы ударил по мячу, и стал с удовлетворением наблюдать за его полетом.

- А-а, на этот раз я попал по мячу что надо! - гордо сказал он мальчику, таскающему за ним клюшки.

Тот вздохнул.

- Мистер, мяч на месте. А летят ваши часы.

Сидя на веранде ресторана Розенталя в горах Кэтскилз, две дамы хвастаются значимостью должностей, на которых работают их мужья.

- Мой Луис, - говорит одна, - занимает на фабрике такую важную должность, что если там что-то случается, то ответственность за это всегда несет он.

Абрамович, приехав в Америку мальчишкой без гроша в кармане в 1920 году, постепенно пробился в жизни и стал миллионером. На торжественном обеде в честь его шестидесятилетия он взволнованно сказал:

- Это могло случиться только в Америке. Шестьдесят лет назад у меня не было ни гроша. А теперь я старший партнер в компании "Фидельман и О'Рурк". И самое удивительное - что я О'Рурк!

Очаровательный отель на карибском побережье. Гольдштейн торопит жену, чтобы она побыстрее одевалась к столу.

- Что мне надеть - от Мейнбокера или от Кристиана Диора? - спрашивает жена.

- Диора надень.

- А мех? Шиншиллу или соболя?

- Соболя.

- А подушиться? "Арпеж", "Джой" или?..

Гольдштейн не выдерживает.

- Наплевать, хоть куриным салом намажься, только, ради Бога, скорее пошли завтракать!

Абэ чуть не убил своего шестидесятилетнего сына сообщением о том, что он только что женился - на пятидесятилетней женщине.

- Женился? - восклицает сын. - Пап, да ты что? Тебе же восемьдесят семь! Зачем тебе жениться?

- Чтобы у меня был друг. Мне надоело одиночество, когда и поговорить не с кем. А сейчас у меня есть любовь молодой жены, которая ухаживает за мной.

- Любовь! - передразнил сын. - Какая любовь? Без секса это одни слова. А ты слишком стар для секса.

- Кто слишком стар? - возмутился отец. - Да у нас секс почти каждую ночь!

- Почти каждую ночь?

- Да, почти каждую ночь. Почти - в понедельник, почти - во вторник, почти - в среду, почти...

- Бойчик (еще один гибрид английского со славянским - примеч. перев.), суп холодный, - заявил Пинкус официанту, даже не отпробовав. - А я люблю, когда суп горячий.

Официант принес другую тарелку. Не взяв в руки ложку, Пинкус сказал:

- Недостаточно горяч! А я хочу горячий!

Растерянный официант принес третью тарелку. Пинкус сложил руки на груди и покачал головой.

- Тоже недостаточно горячий!

Официант не выдержал:

- Откуда вы знаете?! Вы же даже не пробовали его!

- А очень просто: раз вы подолгу держите в нем большой палец, значит, он не горячий.

- Эй, шмендрик (уменьшительно-уничижительное обращение - примеч. перев.), - спрашивает Шлепперман, - вот всё говорят об относительности, о теории относительности Эйнштейна. Что это за чертовщина, вот ты мне не можешь объяснить?

- Почему бы и нет? Вот идете вы к зубному выдернуть зуб. И сидите вы в кресле минут двадцать, а вам они кажутся целым часом. А вот вы идете на бродвейское шоу, три часа получаете удовольствие, и время пролетает, как пять минут. Вот вам и относительность.

Шлепперман неуверенно кивнул головой.

- Понятно. И что, Эйнштейну вот за это и деньги платят?

Старую еврейку разбирало любопытство - очень хотелось посмотреть на колонию нудистов рядом с её домом, и она как-то выбрала момент и подсмотрела в щель в заборе.

- Фу! - поморщилась она. - Смотреть не на что: одни гои.

Подруга миссис Гинзберг прибегает к ней и сообщает, что её мистер Гинзберг бегает за молодыми курочками. Миссис Гинзберг пожала плечами.

- Ну и что?

- Как, и вас это не беспокоит?

Миссис Гинзберг улыбнулась.

- А чего мне беспокоиться? У меня вон собачонка тоже бегает за всеми машинами, и что с того?

Лапидус, любитель животных, с восторгом сообщает другу:

- Это удивительно, какая у меня власть над этими бессловесными тварями! Кошки, собаки, овцы, коровы, лошади - все подходят ко мне и лижут руки.

- Ха, тоже мне чудо! Подошли бы они к тебе, если бы ты ел ножом и вилкой!

Следующая шутка рассказывается в трех вариантах и имеет своим местом действия или нацистскую Германию, или Израиль, или Нью-Йорк. Мы берем последнее.

Директор бродвейского театра объявляет, что ему нужен техасец, ростом за шесть футов, весом за двести фунтов. Время истекало, а предложений не было. Наконец к исходу последнего дня раздается звонок и в трубке слышится голос с сильным еврейским акцентом.

- Извините, - говорит директор, - но по говору вы, по-моему, не техасец.

- Не техасец. Я из Бронкса.

- Ну ладно, без этого можно обойтись. Но в вас есть как минимум шесть футов и двести фунтов?

- Нет, ровно пять с половиной роста, а вес сто двадцать.

Разозленный директор кричит в трубку:

- Тогда какого черта вы мне звоните?!

- Сказать вам, чтобы на меня вы не рассчитывали.

Когда вновь всплыл вопрос о прокладке туннеля под Ла-Маншем и многие всемирно известные строительные фирмы выдвинули свои предложения, вдруг совершенно никому не известная контора - "Херцог и Херцог" - предложила построить туннель вдвое дешевле других.

Изумленный руководитель конкурсной комиссии встретился с одним из Херцогов и говорит ему:

- Вы не совсем представляете себе масштабы строительства, ваши оценки занижены. Как вы сможете сделать эту работу за предлагаемую вами сумму?

- Очень просто, - отвечает Херцог. - Берем с братом по лопате и начинаем копать - один с французского берега, другой с британского, в середине встречаемся - вот и все дела.