Святая Иоанна

БЫЛА ЛИ ЖАННА ВИНОВНА?

Коль скоро результата, достигнутого Жанной, может добиться и низменное ничтожество, и великая возвышенная душа, нужно разобраться - кто же из двух действовал в данном случае. После тщательного и добросовестного судебного разбирательства современники решили дело не в ее в пользу, а отмена вердикта двадцать пять лет спустя, хотя и имела вид реабилитации Жанны, в сущности, лишь подтвердила законность коронации Карла VII. И только внушительное и единодушное суждение потомков - высшим воплощением его стала канонизация Жанны - аннулировало наконец первоначальный процесс и поставило ее судей перед судом, который пока что значительно более несправедлив, чем их суд над нею.

Процесс реабилитации, каким бы липовым он ни был, как-никак представил достаточно свидетельств, способных убедить всех благоразумных скептиков в том, что Жанна не была ни мегерой, ни шлюхой, ни колдуньей, ни богохульницей, идолопоклонствовала не больше, чем сам папа римский, и не делала ничего дурного, кроме того что воевала, носила мужскую одежду и отличалась дерзкой отвагой. Более того, она была добродушна, непорочна, очень благочестива, очень воздержанна (мы бы назвали ее пищу аскетической - хлеб, смоченный в дешевом вине, которое во Франции все равно что питьевая вода), очень доброжелательна и, хотя была храбрым и стойким солдатом, не терпела распущенного языка и распутного поведения. Она взошла на костер, не имея ни единого пятна на совести, если не считать излишней самонадеянности или, как тогда говорили, самовозвеличения, которые ее туда и привели. Поэтому было бы напрасной тратой времени доказывать сейчас, что Жанна из первой части хроники времен Елизаветы о Генрихе VI (состряпанной, как предполагают, Шекспиром) из ура-патриотических соображений грубо клевещет на Жанну в заключительных сценах. Грязь, которой ее забросали, уже отвалилась полностью, так что современному писателю нет нужды отмывать от нее Жанну.

От чего избавиться труднее, так это от грязи, которую бросают в ее судей, и от лакировки, которая изменила ее самое до неузнаваемости. Когда ура-патриотическая клевета сделала свое дело, сектантская клевета (в данном случае протестантская) использовала ее сожжение для борьбы с римской католической церковью и инквизицией. Простейший способ изобразить представителей этих организаций злодеями в мелодраме - сделать героиней этой мелодрамы Деву. Но это чистейший вздор. Церковь и инквизиция судили Жанну куда более правым судом, чем нынешний светский суд судит обвиняемых сходного типа и в сходной ситуации. И приговор был вынесен строго по закону. И Жанна вовсе не была героиней мелодрамы, то есть страдающей любовным недугом красавицей, паразитирующей за счет столь же красивого героя. Она была гениальной святой - полной противоположностью героине мелодрамы, настолько полной, насколько это в человеческих возможностях.

Уточним значение понятий. Гением мы называем того, кто видит дальше и постигает глубже других, а также обладает иной системой этических оценок и энергией, позволяющей претворить свое особое видение и свои оценки в деятельность, максимально соответствующую его особым дарованиям. Святым мы называем того, кто применяет на практике свои героические добродетели, кому доступны откровения, кто обладает способностями того порядка, которые церковь относит к разряду "сверхъестественных", и вследствие всего этого он подлежит канонизации. Если историк окажется антифеминистом, не признающим за женщинами талантов в традиционно мужских сферах, то ему никогда не понять Жанну, чьи таланты нашли себе применение главным образом в военном деле и политике. Если историк окажется рационалистом, достаточно последовательным, чтобы отрицать существование святых и считать, что новые идеи возникают исключительно в ходе сознательного мыслительного процесса, то ему не передать характера Жанны. Ее идеальный биограф должен быть свободен от предрассудков и предубеждений XIX века, должен понимать средние века, римскую католическую церковь и Священную Римскую империю гораздо глубже, чем их понимают наши историки виги. И наконец, он должен уметь отделаться от сексуальных пристрастий и романтических представлений и рассматривать женщину просто как представительницу женской части рода человеческого, а не как особый вид животного со специфической обольстительностью и специфической безмозглостью.

КРАСОТА ЖАННЫ

Выражаясь без обиняков, любую книгу о Жанне, для начала описывающую ее как красавицу, можно отнести к разряду фантазий. Ни один из товарищей Жанны, будь то в деревне, при дворе или в военном лагере, даже превознося ее в угоду королю, никогда не утверждал, что она хороша собой. Все мужчины, упоминавшие о ее наружности, твердо стояли на том, что как женщина она была на удивление непритягательна. Это тем более казалось непонятным, что она была в расцвете юности, и никто не мог бы назвать ее уродливой, увечной, нескладной или физически отталкивающей. Секрет же, совершенно очевидно, состоял в том, что, подобно большинству женщин ее самоуверенного, властного типа, она оставалась вне борьбы полов, так как мужчины слишком боялись ее, чтобы в нее влюбиться. Не то чтобы она была бесполой: несмотря на обет девственности, который она дала на время и соблюдала до своей смерти, она вовсе не исключала для себя возможности выйти замуж. Но брак, со всей предварительной подготовкой, с завлечением, преследованием и поимкой супруга, ее не занимал, - у нее были другие дела. Формула Байрона - "В судьбе мужчин любовь не основное. Для женщины Любовь и жизнь - одно" - была неприменима к ней так же, как к Джорджу Вашингтону или к любому другому деятелю мужского пола, избравшему героическое поприще. Будь она нашей современницей, открытки с ее портретом, возможно, и продавались бы, но с портретом в роли генерала, а не гурии. Тем не менее есть основание думать, что лицо у нее было совершенно замечательное: орлеанский скульптор современной ей эпохи создал статую молодой женщины в шлеме; лицо ее так своеобразно выполнено, что это явно не идеальный образ, а портрет, и в то же время оно настолько индивидуально, что не похоже ни на одну из тех женщин, которых обычно видишь. Предполагается, что Жанна, сама того не зная, послужила скульптору моделью. Доказательств этому нет. Но необычайно широко расставленные глаза так неотразимо рождают вопрос: "Если эта женщина не Жанна, то кто она?", - что я обойдусь без других доказательств, и пусть те, кто со мной не согласен, попробуют доказать обратное. Замечательное лицо, но совершенно неинтересное с точки зрения любителей оперных красоток.