Андрей (СИ)

Тем не менее, ПТЛ близко и я этому рад. В сравнении с тем, где учатся мои друзья… Стоп! Какие друзья, нет у меня друзей, так - знакомые с моего района, да бывшие одноклассники.

Ничуть не напрягает меня такое положение вещей, наоборот - радует, не надо быть никому обязанным, подстраиваться под кого-то, а общение… а, кому оно надо это общение. Скука смертная. Ведь никогда не поговорить ни с кем о действительно чем-нибудь стоящим разговора. Один примитив сквер-ный. Как здесь, так и на улице и в школе так было, - везде.

Даже в интернете с ним, с этим общением беда.

Как-то раз я зарегистрировался на сайте одного клуба, позициониро-вавшего себя как сайт настоящих фанатов. Надоело просто ползать по сети, собирать инфу, захотелось пообщаться с единомышленниками. С настоящими футбольными фанатами, да и просто поговорить.

И что? Там оказались одни мерзавцы. Со мной там даже говорить никто не захотел. Они ведь все такие умные и знающие, ты тут и не нужен вовсе, и плевать, что ты там знаешь и за кого болеешь. Ты никто и звать тебя никак, тут свои авторитеты и они не желают, нет, вернее - не соблаговоляют снизой-ти до общения с тобой, быдлом из Мухосранска.

7

Вот и мой родной район. Вы не поверите, но я его узнаю с закрытыми глазами и не только потому, что мусорный бак за соседним домом постоянно дымит поганым смрадом (сколько себя помню, он всегда дымил). Даже если бы у меня не было бы не глаз, ни носа, я все равно почувствовал бы свой рай-он. Не знаю как - наверное, душой, если она, конечно, есть. А если нет, то шестым чувством или что там еще есть для объяснения этой фигни.

Одно точно - чувство отнюдь не хорошее и даже в чем-то злое и устра-шающее. Что-то есть в воздухе, и, опять повторюсь, грязь не физическая (этого добра везде хватает), - грязь моральная, от которой легко задохнуться в смысле разума.

Нелепо, конечно, но если возвести свое мнение в абсолют, эгоистичный абсолют, то получится следующая картина – вокруг одни упыри. Надоело все бесконечно.

Говорят же: ненормальный я, больной - тут уж как хотите, выбирайте.

Есть мечта у меня - переехать отсюда. Но куда? Если, наверное, везде одно и то же? А с современными риэлторами рискуешь вообще на улице ока-заться?

Казалось бы: район как район, ничем неприглядный. Четыре хрущобы, поставленные квадратом. В центре раньше была детская площадка, теперь о ней напоминают лишь останки горки, словно флагшток без флага в давно по-кинутом лагере. Теперь здесь автостоянка всех окружающих домов. Здесь легко уживаются и крутой, хищного вида, «Ауди» Кири, бывшего бандита (из-вините, работника ЧОПа), а ныне держащего овощной ларек где-то у черта на куличках. Ненавижу его, а особенно его жену. Такая тварь занравная, даже с мамой моей не здоровается, мразь. У нас в школе работает учительницей младших классов. Однажды, когда я там еще учился, толкнул ее нечаянно на входе, даже нет, не толкнул, меня толкнули, а я на нее отскочил, так выпалила мне «Осторожней… Быдло!» - и все тут. Ненавижу ее.

Есть здесь и убогая «пятерка» Коляна, алкоголика и реального пацана, отца троих детей, между прочим.

Впрочем, детей у него нет… на бумаге, официально, а неофициально - живет обычная семья. Просто «гражданская жена» приняла мудрое решение - дети Коляна зарегистрированы как сироты, типа нет у них отца, и жена полу-чает солидные, по местным меркам, деньги на «воспитание» детей.

Да еще на этой стоянке есть почти сгнившая «копейка» старичка, люби-теля котов. Машиной он не пользуется, отсюда и постоянные скандалы с дворничихой, той еще тварью, а мне этого дедка даже жаль бывает. Не пьет, не орет, так иногда газетку почитать выйдет, а в основном ночью только и выходит котов позвать домой.

Что ещё? Грязь, постоянная грязь, причем и зимой и летом, что называ-ется, одним цветом – грязь, такая черная жирная отвратительная грязь. Такая грязь, что если попала на одежду, то уже не ототрешь – только в стирку. Впрочем, все тут грязь.

Хватит о стоянке, думаю, вы уже представили эту картину.

Чего еще много в этом дворе - так это скамеек у домов. Эти скамейки есть у каждого подъезда, а у моего - самая огромная. Самодельная, прикру-ченная к перилам поребрика железной проволокой. Даже спинка у нее рань-ше была, но потом она отломалась и так валяется до сих пор в траве за ска-мейкой. «Синяя», ее здесь называют, хотя она ярко-желтого цвета.

«Ну и что такого, скамейка?», скажите вы.

Отвечу - в самих скамейках ничего плохого нет, но вот в чём дело. Знае-те, я люблю дождь, затяжной проливной дождь. Чтобы вам это понять, надо оказаться здесь в самое омерзительное время – летом, в июле, минут через пятнадцать после описанного выше природного явления.

По идее, солнце дарит людям тепло и радость. И вот, когда светило, на-конец, преодолевает сопротивление последней тучи и протягивает свои лас-ковые лучи к земле, стараясь скорее уничтожить последствия дождя и обог-реть людей, начинается вакханалия.

Словно по клику панночки в «Вие» начинают вылезать упыри и вурдала-ки, то есть злобные бабки и алкоголики всех мастей, короче говоря, - жители нашего дома. Они ревут, они кричат, они причитают, осмеивают и ругаются.

Только сильный, проливной дождь, холод да гроза, точно, гроза, могут со-гнать их с этой скамейки.

Когда все они торчат у скамейки, обсаживают её как мухи - тут-то вы и чувствуете то самое, глубинное и страшное, то, что здесь живет - похожее на шепот в темной комнате и на нереально громкий и насыщенный смех в ог-ромном зале.

Это надо почувствовать, так словами не объяснить.

И дым. Все в дыму - то ли от мусорного бака, дымящегося поганым смрадом, сколько себя помню, то ли еще что-то…

Все эти люди целыми днями ничем не заняты, не работают. Только тор-чат на скамейке, пьют гнилой спирт, чешут языки и стреляют у прохожих ме-лочь да «покурить».

«Нет работы» - оправдываются многие. Можно подумать, если она была они бы работали, ведь куда интересней зарабатывать милостыней или откро-венным грабежом в виде гоп-стопа, чтобы найти денег на очередную порцию пойла и приобрести ее у миленькой бабушки, торгующей по соседству.

Они почему-то считают себя общиной. То есть, каждый каждому что-то должен. Должен, потому что живет здесь. И они считают нормальным обсуж-дать жизнь людей, судить их, придумывать несуществующие подробности их личной жизни. Ведь они - община.

«В своих-то людях», с укоризной как-то сказала какая-то мразь моей маме в след. Подумаешь – Кулек (есть тут такой упырь) сказал моей маме в след какую-то пошлость, а она не растерялась, послала его куда подальше! Как по-смела только «в своих-то людях»..?

Когда-то был у нас в городе крупный завод, много там из нашего района людей работало, но с приходом новой власти он умер, пришла новая власть, завопила о возрождении традиций и на площадях завода вчерашние бандиты, а ныне бизнесмены, открыли торговые центры.