Заячий ремиз

один по покою, а потом падаю на колени и молюсь: "Господи! Даруй же ты мне его и хоть единого сего сына погибельного", и опять в уме "мечты мои безумны"... И так много раз это, просто как удар помешательства, и я, с жаром повторивши, вдруг упал лицом на пол и потерял сознание, но вдруг новым страшным ударом грома меня опрокинуло, и я увидал в окне: весь в адском сиянии скачет на паре коней самый настоящий и форменный потрясователь весь в плаще и в шляпе земли греческой, а поза рожи разбойничья!

Можете себе вообразить, что такое со мной в этот момент сделалось! После толикого времени зависти, скорби и отчаянья, и вдруг вот он! - он мне дарован и послан по моей пламеннейшей молитве и показан, при громе и молонье и при потоках дождя в ночи.

Но размышлять некогда: он сейчас должен быть изловлен.

XXIV

Я так и завопил:

- Христя! Христя!

Аж она, проклятая баба, спит и не откликается. Ринулся я, як зверь, до ее комнаты и знову кричу: "Христя!" и хочу, щоб ее послать враз, щоб Теренька сию минуту кони подал, и скакать в погоню, но только, прошу вас покорно, той Христины Ивановны и так уже в ее постели нема, - и я вижу, що она и грому и дождя не боится, а потиху от Тереньки из конюшни без плахты идет, и всем весьма предовольная... Можете себе вообразить этакое неприятное открытие в своем доме, и в какую минуту, что я даже притворился, будто и внимания на это не обратил, а закричал ей:

- Вернись, откуда идешь, преподлейшая, и скажи ему, чтоб сейчас, в одну минуту, кони запряг! Аж Христька отвечает:

- Теренька не буде вам теперь коней закладать.

- Это еще що?.. Да як ты смiешь! А она отвечает:

- А вже ж cмiю, бо що се вы себе выдумали, по ночи, когда всi християне сплят, вам щоб в самiсенький сон кони закладать... Ни, не буде сего... А-а!.. "Не буде"!.. "Самiсенький сон"... "Все християнство спочивае"... А ты же, подлая жинка, чего не спочивала, да по двору мандривала!

- Я, - говорит, - знаю, зачем я ходила,

- И я это знаю.

- Я ходила слушать, як пиликан пиликае.

- А-га! Пиликан пиликае!.. Хиба в такую грозу слышно, як пиликают!..

- Оттуда, где я была, слышно.

- Слышно!.. Больше ничего, как ты - самая бессовiстная жинка.

- Ну и мне то все едино; а Теренька кони закладать не здужае.

- Я вам дам: "не здужае". Сейчас мне коней!

- У него зубы болят...

Но тут уж я так закричал, что вдруг передо мною взялись и кони и Теренька, но только Теренька исправда от зубной боли весь платком обвязан, но я ему говорю:

- Ну, Теренька, теперь смотри! Бей кони во весь кнут, не уставай и скачи: потрясователь есть! - настигни только его, щоб в другий стан не ушел, и прямо его сомни и затопчи... Що там с ними разговаривать!

Теренька говорит:

- Надо его на мосту через Гнилушу настичь - тут я его сейчас в реку сброшу, и сцапаем.

- Сделай милость!

И как погнал, погнал-то так шибко, что вдруг, - представьте, - впереди себя вижу - опять пара коней, и на всем на виду в тележке сидит самый