Две дороги - один путь

Петька все это знала, но как-то забыла. Тогда казалось, что Бродягам все эти вещи нужнее. И только сейчас она поняла, как была неправа.

— Ну, набросились, набросились на ребенка, — попыталась смягчить обстановку мама.

— Что ты ее защищаешь? — возмутился папа. — И она уже не ребенок, если позволяет себе такое!

Петьке совершенно нечего было сказать в свое оправдание.

— В общем, так, — сказал, наконец, папа, — чтобы гитара и обогреватель вернулись на свои места. Последний срок — завтрашний вечер. Ясно?

— Ясно, — прошептала Петька.

Грустные думы навалились на неё: как теперь забрать гитару и обогреватель у друзей? Она вспомнила, как им все обрадовались! Санька так бережно держал на руках гитару, будто птицу, а Генка и Лешка скакали вокруг обогревателя и тут же уговаривали Сумятина-старшего провести розетку на чердак. А теперь что же? Прийти и отнять? Горькие слезы обиды за треснувшее счастье покатились из Петькиных глаз. Но делать было нечего. И речи не могло быть о том, чтобы уговорить домашних подарить ребятам гитару и обогреватель.

Весь вечер Петька думала, что сказать друзьям, а наутро, еще до школы, понуро поплелась в Хижину. Забралась по пожарной лестнице. Толкнула дверь.

— Ой, Ленка, ты чего?

Ленка сидела на высоком Генкином сундуке, обхватив острые коленки руками, и думала. Думы были невеселые. Она вздохнула. Петька села рядом и оглянулась. Куда-то исчезли новенький Олежкин чайник и Генкин светильник.

— А… — начала было Петька и посмотрела на подружку.

— Ага, — отозвалась Ленка. — Им, наверное, влетело, как и мне.

— И тебе?

— Такой скандал из-за какой-то этажерки допотопной!

— У меня тоже, — сокрушенно призналась Петька и приврала чуть-чуть: — папа сказал, чтобы без гитары и обогревателя домой не являлась.

В это время на чердак ворвались Лешка и Санька. Увидев девчонок, они смутились и затоптались у порога.

— За шкурой? — понимающе спросила Петька Саньку.

— Да… Дома такое было! — сказал Сашка и начал деловито сворачивать шкуру.

— И у нас, — хором вздохнули девчонки.

Лешка независимо сунул руки в карманы, сощуря глаза, сказал сердито:

— А у меня батя орал, орал… только я все равно машинку не понесу обратно. Это мамина. Мама бы мне разрешила.

Лешкина мама умерла четыре года назад. С тех пор он с отцом жил неладно. Все помолчали.

— Никакой жизни с этими взрослыми, — сокрушенно вздохнула Ленка.

— 8 —

В школе Петьку тоже ждали неприятности. Анна Матвеевна, глядя в журнал поверх очков, тяжело вздохнула и стала искать глазами Петьку. Петька это сразу поняла, потому что только у нее не было по математике ни одной приличной оценки. Петька попыталась спрятаться за тощую спину Шурика, но это ей не помогло.

— Елизавета Петушкова пойдет к доске, — сурово сказала Анна Матвеевна.

Класс сочувственно вздохнул. Помочь Петьке было невозможно. У Петьки заныли коленки (они всегда первыми отзывались на неприятности). Она всеми силами души ненавидела математику. И все, что с ней связано.

— Та-ак, — зловеще протянула Анна Матвеевна. — Плохи твои дела, Петушкова. Конец года, а тебе, кажется, и дела нет! Тетрадочку захвати, я твою домашнюю работу проверю.

Совсем плохо — домашние примеры Петька ни сделать, ни списать не успела.

Закончилось все весьма плачевно: Анна Матвеевна влепила Петьке очередную двойку и написала в её дневнике огромное и гневное послание родителям.

На перемене у Петькиной парты собрались все её друзья.

— Ладно тебе, не переживай, — сказал Лешка, — подумаешь, двойка по математике!

— Ага, подумаешь! У меня там и так не праздник. Ненавижу математику! — сердилась Петька.

— От родителей попадет? — спросил Сашка.

Петька задумалась. Не должно попасть. Петькиной учебой редко интересовались. Если только мама спросит, а Петька ей соврать не сможет, или дедушке вздумается её дневник посмотреть. Но и тогда навряд ли попадет: все знают, что Петька с математикой не дружит.

— Ладно, переживем, — вздохнула она.

Но пережить оказалось не так-то просто. Папа с работы пришел мрачнее тучи, с порога позвал Петьку и, пока раздевался, отчитал её. Когда он шел с работы, ему встретился Иван Григорьевич, Петькин учитель физкультуры, который очень недоволен Петькиным поведением на его уроках; будто бы у неё гиперактивность и она всем мешает. Мало того! После Ивана Григорьевича папа встретил завуча школы Маргариту Павловну, и она сказала, что недавно Петька прямо-таки сбила её с ног в школьном коридоре, играя в догонялки, и даже не извинилась.

Про Маргариту Павловну Петька не помнила, а Иван Григорьевич всегда к ней придирается, и к тому же физкультуру на то и придумали, чтобы вся энергия у людей выходила. А попробуй-ка она стоять, как столб, что бы тогда Иван Григорьевич сказал?

— Ладно, ладно, — прервал её папа.

— Покажи-ка мне, голуба, дневник.

— Может быть, сначала поужинаем? — спросила мама из кухни.

— Нет, потом, — отмахнулся папа. Петька безропотно пошла за дневником. Если неприятности валятся тебе на голову, то все сразу. И бороться с этим почти бесполезно.

— Та-ак, — совсем как Анна Матвеевна протянул папа, прочтя запись в дневнике.

— Ну, чего? — буркнула Петька. — Не понимаю я все эти глупости.

— Математика не глупость!

— Ага, королева наук… — уныло провозгласила Петька любимую фразу Анны Матвеевны.

Папа помолчал, критически глядя на дочь, и сказал:

— Вот что, Елизавета, мне кажется, пора тебе отдохнуть от улицы, игр и своих друзей. Посиди-ка ты недельку дома.

— Сколько?! — ужаснулась Петька.

— Ну хорошо — пять дней. И чтобы после школы — сразу домой, а то я попрошу Ивана тебя встречать и под конвоем доставлять домой.

— Так ведь завтра суббота! Выходные!

— Тем лучше.

Папа ушел, а Петька осталась стоять посреди коридора, ошарашенная таким наказанием. Пять дней дома! В то время, когда на улице — середина мая, совсем лето! Когда солнце целый день и все друзья еще здесь, никуда не разъехались!

— Вета! Накрывайте на стол! — крикнула мама.

В Петьку от этого крика и папиного наказания вселилось что-то очень злое и упрямое. Её никогда еще не наказывали лишением улицы и свободы! Она топнула ногой и прошептала сквозь зубы:

— Не пойду я накрывать ваш дурацкий стол! И вообще никуда не пойду, раз так!

Петька бросилась в свою комнату, буркнула Галке:

— Тебя мама зовет!

— Зачем?

— Откуда я знаю!

Галка пожала плечами и убежала к маме. Петьке стала стыдно за себя и обидно, что никому нет до неё дела, и она, уткнувшись носом в игрушечного косматого пса, всхлипнула. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь её сейчас пожалел, понял, что она не в состоянии учить математику и вести себя по-другому на физкультуре. И отменил бы папино наказание.

Встреча в Лавровом переулке

— 1 —

Петька крепилась все утро. Она не звонила друзьям, помогала Ирине с уборкой, а когда ей позвонил Генка, сказала честно:

— Я чуть-чуть под арестом, Ген. Но вечером попробую отпроситься.

Она искренне надеялась, что к вечеру, когда придет из Большого города Иван, папа подобреет и отпустит её. Только до вечера-то как дожить? Петька с тоскою посмотрела в окно. Как ярко там светило солнце! И как здорово было там, на вольной воле! Взять бы свой деревянный меч, надеть плащ, крикнуть Сашку и потренироваться на Поляне.

Но папа смотрит строго, не разговаривает и, конечно же, не отпустит. Петька тихонько закрыла свою дверь: бабушка с мамой и Иринкой на кухне — разговаривают, папа у деда, Галка на улице. Все чем-нибудь заняты, и если Петька ненадолго (совсем на чуть-чуть) пропадет, никто и не заметит! Ведь уже целый час к ней никто не заглядывает!

Все! Решено! Петька открыла окно и выпрыгнула на балкон-террасу, перелезла через перила и, обхватив столб руками и ногами, прижавшись к нему животом, скользнула вниз. Теперь нужно было подальше отойти от двора.