Экипажи готовить надо

Ветераны на финише были вторыми и теперь рассказывали, разумеется, не без сгущения красок, как вбахались в болото и как выбирались из него. Нарасхват же у болельщиков был Боря, фантазия которого работала вовсю…

Неплохо пробежали девочки.

- Анекдот, Иванлич, - смеялась Мария Стюарт, бледная от усталости и от бессонной ночи: - Бежим ко второму пункту, навстречу девочки из старшего отряда. Вы, - спрашивают, - какой ищете? Второй, - отвечаем. И мы, - говорят, - второй, а где, думаете, он? Там, - показываем. Дуры, - говорят, - вы круглые! И ну дальше. А мы шагов через двести набежали на второй.

- Люда, Люда, - вмешалась Люся Иванова, - про кладбище расскажи…

- Да-а! - Пинигина округлила глаза. - Уселись отдохнуть, Иван Ильич. Люська к дереву привалилась, а мы кто как. Разостлали карту: где-то здесь, мол, старое кладбище должно быть… И так стало страшно! Люська как вскрикнет, мы - фонари на нее и… никакого дерева, а крест. И сидим, выходит, на могиле… Что тут было!

Хохочут. Теперь смешно, когда все позади. А сначала каждый шорох заставлял сжиматься сердце. Хотелось завизжать во все горло и - назад, к огню, к избушке, к людям!

Иван слушал и радовался. Ведь два месяца тому назад никак нельзя было представить их, девчонок, добровольно идущими по лесу, по ночному лесу!

Контрольный срок, однако, истекал, судьи должны были уже сниматься с точек, а двух команд все еще не было. Одна - Иринины мальчишки, другая - девочки из отряда Жени Петухова.

Снова Иван стал ходить взад-вперед в сторонке от табора и поглядывать на часы, снова в голову полезла всякая блажь. К тому же и утро начиналось ненастным, тучами заволокло зарю, и солнце, взойдя, тут же и скрылось за тучи.

Из лесу почти одновременно показались Таня с Петуховым и Ирина с Зоенькой. Ирину Иван попросил поднять отряд и повести к заливу, чтобы патрулировать у берегов, куда, возможно, выйдут заблудившиеся.

Вот и Анна Петровна со старшим идут, а с ними… а с ними Иринины мальчишки!

- Подобрали, - Юрий Павлович кивнул на команду. - Совсем не туда направлялись.

- А почему? - спросил Иван у командира, голубоглазого курносого мальчика.

- А! - махнул тот рукой. - Потеряли компас…

- Что, Иван Ильич, моих, говорят, нет? - спросил Женя Петухов.

- Нет, друг Женя, твоих пионерок.

- Ый, вечно эти!.. - вспылил Женя. - Не зря я их не перевариваю, девчонок…

"То-то и оно, - подумал Иван. - Не перевариваешь… Не научил ты их, наверное, как следует…"

Время подползало к побудному горну. Вот сейчас он затараторит там, в лагере, все начнут вставать, прибирать постели, умываться, построятся, пойдут к линейке. Начальник лагеря поднимется на трибуну и… что это? Нет старшего вожатого, нет доброй трети пионеров…

- Ну, я пойду, пожалуй, - сказал Юрий Павлович и кивнул в сторону лагеря. Думал он, видно, о том же, о чем и Иван.

- Да, Юра, тебе обязательно надо.

И еще постояли вожатые, молча поглядывая на опушку леса. Но оттуда никто больше не появлялся.

"Обрадовался! - ругал себя Иван. - Нашего, мол, полку прибыло… А нет, чтобы подумать, когда же это Петухов смог натренировать своих? Да и самого-то его надо было проэкзаменовать! Так нет, балдели, веселились… Теперь расхлебывай".

Костры догорали, пепел их остывал. Тучи не тучи, а так, какая-то мгла затянула небо. Пионеры спали вповалку или дремали, изредка поглядывая на вожатых. Еще можно было поспеть на завтрак.

- Уж теперь-то, - задумчиво сказала Таня, - пришли бы из любой точки, по-моему. Или сюда, или на берег.

Но из лесу больше никто не выходил, а от Ирины не было вести, что заблудившиеся появились у залива.

- Пожалуй, начнем прочесывать, - решил Иван.

Женя Петухов молчал. Уши у него горели.

"Надрать тебя за эти уши, - подумал Иван. - А заодно бы и меня, дурака".

Около сотни человек растянулись в цепь с интервалом десять - пятнадцать шагов и медленно двинулись, прочесывая лес, кричали, аукали. Так прошли в один конец, развернулись и прошли обратно. Снова развернулись. Девчонки и мальчишки еле волочили ноги.

Тогда-то прибежал посыльный от Ирины и сказал, что петуховская команда вышла к берегу, что у одной девчонки что-то там с ногой, идти она не может, подружки вынесли ее на себе. И еще сказал посыльный, что все они - и отряд Ирины Дмитриевны, и эти пострадавшие - двигаются теперь к лагерю.

Кое-как разобрались поотрядно и стали возвращаться. У лесных ворот к Ивану подошла ожидавшая его Зоенька и сказала, что девочку положили в изолятор, что врач темнит, не говорит ничего определенного, что прибегал в изолятор Вася и сказал: "Доигрались!"

- Ну, а ты-то сама что думаешь? - спросил Иван.

- А! - махнула Зоенька рукой. - Растянула, наверное, ступню, вот и вся нелада. Я, помню, сколько раз растягивала… с месяц поболит и перестанет.

Отряды разошлись по своим палатам, стали прибираться, умываться, готовиться к обеду. Все вроде успокоилось, жизнь вошла в обычную колею. В третьем же отряде во время обеда случилось то, чего могло и не случиться, назначь Анна Петровна в тот день других санитарных дежурных…

Глава 41

У входа в столовую, как всегда, когда проверяли чистоту рук, было столпотворение. Напомнив Люсе Ивановой и Люде Пинигиной об их обязанностях, Иван и Анна Петровна пробрались в зал проверить, все ли на столах, хватает ли на всех первого, второго и третьего. Пока пересчитали тарелки да бокалы, отряд почти весь был на местах, и только у входа в столовую между подружками-санитарами и двумя отрядными неряхами шло препирательство.

- Иван Ильич, вы посмотрите на их руки! - возмущалась Мария Стюарт. - Картошку можно садить.

Парнишки волчатами глядели на ретивых санитаров.

- Мыть! Немедленно! - распорядился Иван и возвратился к отряду, начинающему уже обедать.

Анна Петровна, сидевшая с краю, уставилась на столовскую дверь, и лицо ее слегка вытянулось. Обернулся и Иван. Там что-то произошло. Люся Иванова, красная и взлохмаченная, оттолкнула одного из нерях, шлепнула другого по голове. Мария Стюарт, закрыв лицо руками, спотыкаясь, бежала по направлению к палате.

Лавируя между столами, Иван быстро вышел из столовой, взял Люсю и взъерепененного парнишку за руки, спросил, в чем дело.

- А чё они обзываются! - пожаловался парнишка. - Еще тогда, в походе: "Нам сопливых не надо!.." И здесь…

- Что он сказал Пинигиной? - спросил Иван у Люси Ивановой.

Та, захлебываясь, рассказывала, а сама старалась достать своего врага ногой.

- "Твоя мать живет с начальником лагеря!" Идиот! Какое тебе дело? Мы не знаем, может, твоя мать воровка!

- Идите все трое есть, - сказал Иван.

Попросил подошедшую Анну Петровну побыть с отрядом, а сам заторопился к палате. Но там Пинигиной не оказалось. Иван обежал весь лагерь, необычно тихий и пустынный в этот обеденный час, потом, что было духу, припустил к главным воротам.

- Кто-нибудь проходил? Только что? - отдуваясь спросил у дежурных.

- Нет, Иван Ильич, - испуганно вытаращились те.

Тогда он понесся к калитке со стороны леса.

- Ага! Мы ей: "Пароль? Пароль?" А она как… - пожаловались часовые у калитки.

- Куда? Не заметили?

- Туда, - почему-то шепотом ответил чернявенький пацан и втянул голову в плечи.

"Еще возьмет утопится…" - очумело думал Иван.

Пробежал вдоль длинного лагерного забора и оказался у тропы, идущей над береговым обрывом. Свернул на нее, миновал пологий спуск, и когда начался подъем на высотку, взмок. Сердце ухало в ребра, в висках ломило. В двух шагах слева земля обрывалась, свисали клочья грунта, безобразно щетинились оголенные корни, сосны повисли над пустотой, готовые рухнуть. Далеко внизу блестела водная рябь, вода подтачивала обрыв.

"А что? Вниз головой, и - крышка!"

 Сделав поворот, тропа побежала молоденьким сосняком, а вскоре выскочила на самую вершину холма. И здесь он увидел ее. Девочка сидела на краю обрыва, обхватив руками колени. Плечи ее вздрагивали. Рядом стоял маленький желтый чемоданчик.