Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"

А вот и письмо Чернышевича, и протокол беседы с ним. Предшественник почему-то решил, что показания Чернышевича — плод буйной фантазии. Даже парашют с комбинезоном не попытался' отыскать!..

Фролов немедленно вызвал оперативную группу, распорядился немедленно выехать на пасеку, разыскать Чернышевича и с его помощью отыскать парашют с комбинезоном.

Майор, конечно, понимал, что парашют и комбинезон — это не сам диверсант или диверсантка. Но это уже кое-что. Потом он почему-то вспомнил лицо парня лет двадцати (тоже в комбинезоне!). Он, Фролов, глядел из окна второго этажа, а тот парень с древесными стружками в сивых волосах глядел на него, словно что-то хотел сказать... Надо было его окликнуть. Эх!.. Фролов вспомнил об этом парне только потому, что и он был в комбинезоне. А образ парня по непонятной логике вытащил из отдаленных уголков памяти другого парня, Гогу Оснннна, приятеля Любки, а может и больше, чем приятеля. Во всяком случае Любка все уши ему прожужжала, какой это замечательный человек—Гога!.. Он и в самом деле помог тогда выявить и обезвредить негодяя Цицке. Гога с товарищами помог схватить Эрвина Гросса... А что если с Гогой потолковать? Он ведь здесь сейчас гастролирует!.. Молодые парни охотно дружат с циркачами. Может, Гога знает этого... со стружками в волосах...

Эта идея — потолковать с Гогой — родилась в голове майора как акт отчаяния. Надо же было как-то действовать! И майор отправился в цирк. Гоги в цирке не было. Фролов отправился к нему на квартиру. Гога собирался на выпускной вечер, был уже в темно-сером костюме, при галстуке и благоухал «Шипром». Увидев Фролова, он обрадовался, покраснел и замер в полном смятении.

— Здорово, зятек!— приветствовал парня Фролов.— Поздравляю с окончанием десятилетки. Через два дня Любка сюда пожалует.

— О!..— воскликнул Гога.

— Но я к тебе не за тем приехал, чтобы сообщить радостное известие. Дело есть.

И майор стал рассказывать о парне со стружками в волосах. Гога тут же понял, о ком идет речь.

— Так это же Спирька! Он здесь на мебельной фабрике работает.

Гога умолк. Как же это он так! Друзьям своим, «мушкетерам», ничего о Спирьке не сказал.

— Дальше рассказывай, Гога.

— Да вот нехорошо вышло. Какой-никакой Спирька, а все же учились вместе. А я товарищам и не сообщил, что Спирька здесь.

— А ты пока и не сообщай.

— Почему?

— Слушай, Гога...

И майор рассказал ему о том, как странно смотрел на него Спирька, словно хотел что-то важное сообщить, и какое у него было несчастное лицо. Потом произнес смущенно:

— Понимаешь... Все это глупо, конечно. Но вот интуиция... Паршивая это штука — интуиция. Иной раз угадает в самую точку, а чаще в такой конфуз загонит!.. Короче, отыщи мне Спиридона.

Поехали на фабрику. Ленского там не оказалось. Болен. Отправились в общежитие. Тоже нет Спирьки. Майор помолчал, что-то обдумывая, и вдруг сказал:

— Записку ему оставь на всякий случай. Вот карандаш... Вот листок бумаги. Пиши... «Спиридон! Немедленно шагай к тому человеку, на которого ты смотрел, когда он выглядывал из окна второго этажа. Это рядом с ДК.А. Ты ему очень нужен. Очень! С приветом. Гога Осинин»...

Тем временем Спиря слонялся по улицам и переулкам города. Вокруг него кипела жизнь, люди смеялись, шутили, из ярко освещенных окон доносились застольные песни... А ему, Спирп-дону Ленскому, ровно в двенадцать ночи надо явиться к этой гадине!

Смеркалось. На центральных улицах матово засветились уличные плафоны. Возле кинотеатра «Ударник» стояла очередь за билетами. Шел фильм «Фронтовые подруги». Это о трех девчонках, отправившихся добровольцами на финскую войну. Одна из этих девчонок — плотная, коренастенькая, курносая, со смешными косичками, вздернутыми, словно рожки, была... обыкновенной ученицей десятого класса, подружкой гогиной девушки Любы. Об этом Гога ему недавно рассказывал. Люба с седьмого класса мечтает стать артисткой кино. А эта и не думала об экране. Хотела стать маркшейдером. А приехал кинорежиссер, случайно увидел ее на стадионе, где проходила встреча женских хоккейных команд,— тогда девушки играли в хоккей с мячом,— и застонал от восторга.— Это она, одна из героинь его будущего фильма! Его убеждение не изменил даже несчастный случай: режиссер сидел неподалеку от ворот, п та коренастенькая врезала режиссеру плетеным мячом прямиком в глаз.

Рел<иссер снял хороший фильм. Три девчонки сражаются за Родину!.. А ты, Спирька?.. Тебе сегодня ночью надо пускать в небо ракеты, как только услышишь гул самолетов. Гад ты, Спирька!..

И так горько стало у парня на душе, что он едва не заревел.

....А ровно в двенадцать он постучал условным стуком в дверь и произнес условленные слова: «Напиться бы».

«Хозяйка» ответила:

— Подожди.

Она сегодня принимала по одному. Долго не задерживала. Через несколько минут Спирька вошел. Матильда протянула ему пистолет-ракетницу, дюжину патронов-ракет и сказала:

— Работать будешь с «Медведем». Он у западной оконечности аэродрома, ты — у восточной. Как услышишь гул моторов и увидишь первую ракету «Медведя», так и ты пускай свои... Ко мне не показывайся. Только в самом крайнем случае. Пароль прежний! «Напиться бы». На восточной окраине аэродрома быть ровно в два часа ночи. Все!

Спирька вышел, покачиваясь. До чего же ты докатился, Закидон

проклятый!.. Ясное дело, прилетят вражеские самолеты!.. Зачем же тогда аэродром обозначать? И ты своих!.. Нет. Ни за что! Бежать надо. Бежать!

Он хотел было прямиком отправиться на вокзал, но, поразмыслив, отказался от этого. Может, там его «Медведь» И поджидает!.. И потом... У Спири сохранилась фотокарточка: отец в красноармейской форме и мать в белом платье. Фотография эта хранилась в его тумбочке. Спиридон помчался в общежитие. Здесь ему передали записку.

Закидон раз прочитал ее, другой, третий... Прихватив заветную фотографию, кинулся на улицу.

...Часовой был другой. Белобрысый парень, видимо, уже знал о возможном появлении Ленского. Спросил паспорт, перелистал и сказал:

— Второй этаж, комната номер восемь.

А в комнате номер восемь тем временем шел допрос «Паршивца». Плюгавый держался с гонором, он понимал, что от него ждут сведений, и поэтому всячески торговался, оговаривал себе свободную жизнь. Майор, внутренне сатанея, сдержанно вел допрос.

— Не станем терять времени. Что вы знаете о диверсионной группе в нашем городе? Советую не тянуть время. Оно не работает на вас. (Майор с горечью подумал, что и на него сейчас время тоже не работает!) Если в результате промедления произойдет нечто такое, что принесет ущерб... Вы получите, как у вас говорят, «на полную катушку».

«Паршивец» задумался. Кажется, все — торговаться больше нет смысла, надо открывать карты. Но какие? «Паршивец» знал ведь немного. Ну обитают здесь «Хозяйка», «Медведь». А где они находятся?..

— Записывайте,— важно произнес подонок.— Здесь, у вас в городе, обосновалась... Это я точно знаю... Одна женщина. У нее в подчинении домушник по кличке «Медведь». И еще сюда направлен Спирька Закидон. По приказу «Медведя»...

Тут распахнулась дверь и дежурный ввел в кабинет Спиридоиа Ленского. «Паршивец» от неожиданности задохнулся. А Спиридон произнес:

— Гражданин начальник, надо брать как мошю скорее эту гадину!

И рассказал все.

«Паршивца» увели. Тот, зеленый от злости, выкрикнул в дверях:

— Хана тебе, Закидон.

«Паршивца» душила ярость. Он так надеялся выкрутиться, сообщив-о диверсионной группе! И вдруг заявляется Спирька и сообщает такое!.. И он понял: срок ему предстоит отбывать по всей строгости закона!

А тем временем машина мчалась в сторону городского парка.

Затем она свернула в проулок и остановилась. Майор Фролов ска-» зал:

— Как хочешь, Спиридон. Риск большой. Ты явишься в неурочное время. Так что, вполне свободно можешь пулю в лоб схлопотать. Сам думай.

А чего тут думать?.. Он впервые ощутил себя настоящим человеком и был рад этому. Он, бывший Спирька Закидон, наконец-то может заплатить Советской власти за все, что сделано для него хорошего.