Ржавчина от старых якорей

омиритесь. Он вчера про тебя спрашивал… Ну, какая ты…

Нана с паровозом в обнимку удалилась в дом. Мальчик вслед ей покачал головой. Потом с разбега прыгнул через штакетник, побежал. Оглянулся. Сказал «до свиданья» и побежал опять.

– Постой! А где концерт? – окликнул я.

– Там! Во дворце! – Он махнул рукой и помчался опять. Растоптанная сандалетка слетела со скользкой ступни, он поймал ее, стал натягивать, ловко прыгая на одной ноге и не сбавляя скорости…

Конечно, мы не собирались на концерт, но шли по той же улице, следом за мальчиком и вскоре опять оказались где-то в центре. У большого здания, которое, без сомнения, было Дворцом пионеров. Двухметровая разноцветная афиша сообщала, что сегодня, в два часа дня, состоится концерт детского аджарского ансамбля песни и пляски. Было без пяти два.

Верный своей литературной тематике, я предложил:

– Может, зайдем, посмотрим, как пляшут ребятишки?

– Есть хочется, – сказал Альберт.

– Ты и без того начал толстеть, – сказала Инга.

– На пляж хочется.

– Пляж никуда не убежит, – решила Инга. – Хочу посмотреть на детей. Я соскучилась по Яну. – У нее и Альберта остался в Риге пятилетний сынишка.

– Билетов же нет, – оказал последнее сопротивление Альберт. – А где касса?

– Нас пустят так! Мы скажем, что издалека и очень хотим посмотреть национальную детскую культуру.

И нас пустили. Очень охотно. Двое подростков даже притащили и поставили в проходе три стула, поскольку свободных мест в зале не было – несмотря на дневной час и жаркую летнюю погоду.

Ну, концерт был обычный для таких ансамблей. Ловкие мальчики в черкесках и мягких сапожках лихо вставали на цыпочки, падали на колени и метались по сцене, вскинув руки на уровень плеч. Били в бубны. Девочки, плавно изгибаясь, ходили по кругу. Руки их колыхались, как лилии… И пели хорошо. Песни были мелодичные, красивые, хотя и непонятно, о чем… К тому же в зале оказалось прохладно, и Альберт больше не вспоминал о пляже и обеде.

Объявили очередной танец. В зале ощутилось какое-то особое оживление. Захлопали, не дожидаясь начала.

Сначала был танец как танец, с бубнами и дудками, в довольно быстром темпе. Потом случился сбой. Потому что на сцене вдруг появился растерянный мальчонка. Он был не из танцоров. Не в кавказском наряде, а в синих трусиках и белой матроске. Небольшой, лет восьми, и, кстати, такой же светлоголовый, как наш недавний знакомый. Похоже, что он заблудился, случайно выскочил из-за кулис. Испуганно оглядывался.

К мальчику в матроске подбежали двое танцоров – протянули руки, чтобы успокоить и увести. Тот отскочил – боязливо, но ловко. Двое других поспешили к нему. Мальчик отпрыгнул и от них. Похоже, что теперь уже не просто, а с танцевальным движением. Несколько человек захотели поймать мальчика, но он, изогнув спину, скакнул назад, на руки, перевернулся и встал на цыпочки, подняв локти на уровень плеч, а кисти рук к подбородку. Это был уже не испуг, а вызов. Явное желание участвовать в пляске.

Мальчика