Сосны шумят

ВЕСНА

Постепенно стало теплеть. У сосновых стволов снег стаял, показалась чёрная земля. Около самого берета распустилась верба. На ветках качались маленькие пушистые зайцы.

Ребята набрали сосновых веток, наломали вербы, принесли домой.

Запахло весной.

ОГОРОД

Скоро снег совсем растаял. Вера Александровна выхлопотала «гектар», это земля за домом, за соснами — большое поле. Там теперь пашут и будут сажать огород — «подсобное хозяйство».

У ребят тоже будет огород — прямо позади сарая. Они сами вскопали землю, а тётя Нюра показала, как делать грядки. Вышло семь грядок.

Олеся пошла в деревню, а потом к Исааку Марковичу — добывать семена. Она принесла в пакетиках маленькие гладенькие семечки: и длинные, и узкие, и плоские, и овальные, и круглые — в виде шариков с шипами. Б каждом семечке сидела свёкла, или морковка, или репка. Надо было теперь посадить их в землю и поливать водой.

Скоро грядки зазеленели. На них появились топкие зелёные росточки — всходы.

ПРОГУЛКА НА ЛОДКАХ

На затоне была лодочная пристань. Две или три лодки болтались на причале. Остальные лежали кверху дном — на берегу.

До войны сюда по воскресеньям приезжали люди из города — отдыхать и кататься. А теперь Олеся иногда училась грести да деревенские переезжали на ту сторону — на картофельное поле.

Однажды вечером тётя Нюра сказала:

— Если все ребята, все-все, лягут спать быстро и тихо и будут как мышки в норке, тогда завтра поедем кататься на лодках.

«Мышки» сначала заорали как сумасшедшие, захлопали в ладоши, но потом притихли. Гуськом пошли умываться, не гремели рукомойником, не брызгались и тихонько улеглись спать.

Тётя Нюра никогда не давала пустых обещаний. На следующий день после полдника пошли на пристань. Разместились в трёх лодках и поплыли по затону. А где кончался затон, была протока. Въехали в протоку и поплыли по ней — прямо в реку Радомлю.

Над протокой сплелись ветками ветлы, сделали зелёную крышу. Листья отражались в воде, сквозь них просвечивало солнце, прямо рядом с лодками солнечные лучи ныряли и плавали на воде.

Выбрались на Радомлю и поплыли против течения. Радомля — широкая, по берегам лес.

Плыли долго, плескались водой, раскачивали лодку — пугали тётю Нюру. Потом все хором пели речную песенку:

В первой лодке на вёслах сидел дядя Митя — из деревни. Когда от протоки отплыли довольно далеко, дядя Митя стал грести к берегу; он разогнал лодку, и она с шуршанием заползла на берег. Остальные две причалили рядом.

На берегу в высокой траве росли крупные лесные колокольчики, пахло разными цветами и тёплой травой. В воздухе стоял ровный и тонкий звон: жужжали пчёлы, трещали кузнечики.

Тётя Нюра сказала:

— Погуляем здесь и нарвём домой букеты. Не ходите далеко, и пусть никто не лезет в воду.

Ребята разбрелись по берегу. Валя срывал цветы очень коротко, прямо у самого цветка, так что они не годились в букеты, и подбегал с каждым цветочком к тёте Нюре:

— А этот цветочек кто?

— Это лютик, — объяснила тётя Нюра.

— Что значит лютик?

— Он лютый, как волк, он кусается, — вмешалась Тамара. И засмеялась.

Валя надулся и отошёл, а через секунду приставал снова:

— А это что?

— Это ромашка.

— А это?

— Это мята.

— Мятая? А кто её измял?

— Медведи, — опять поддразнила Тамара.

Потом тётя Нюра плела всем венки из ромашек. Один венок остался лишний. Не хватило головы.

— А кто без венка? — спросила тётя Нюра.

Никто не ответил. Все только вертели головами в белых ромашках.

Тётя Нюра забеспокоилась и быстро всех пересчитала. Одного кого-то не было. Тётя Нюра стала выкликивать по именам. Валя не отозвался.

— Да где же он? Валя-а-а!

Никто не ответил.

— Валя! Валя! — стали звать ребята.

Опять никакого ответа. Тётя Нюра побледнела.

— Все стойте на месте, — сказала она. — Я пойду поищу.

Она скрылась в кустах. Потом вышла из кустов и снова ушла. Потом вернулась. Вали нигде не было. Недавно он был тут. только что приставал с цветами и… вдруг исчез.

Ребята всё кричали и звали, но Валя не отбывался.

Тётя Нюра позвала дядю Митю, он привязал лодки и тоже пошёл искать Валю.

Тётя Нюра нервничала, бегала то к ребятам, то в лес. Потом остановилась как вкопанная, ещё больше побледнела и побежала к реке. Она подумала, наверно, что Валя пошёл к речке и упал в воду. Но дядя Митя успокоил её. Он всё время сидел в лодке, к реке никто из ребят не подходил.

— Пусть бы ребятишки поискали, — сказал он, — Давайте всем миром по кустам поищем.

— Нет-нет, — запротестовала тётя Нюра. — Так они все перетеряются.

— Авось нет. А ну, ребята, берись все за руки, — скомандовал он.

Пошли все разом. Стеной.

— Куда ему тут пропасть? Сейчас сыщем.

Ребята пошли вытянутой цепочкой, крепко держась за руки.

Тётя Нюра шла сзади и всё время всех пересчитывала.

Вдруг Инночка-красавица споткнулась. Её правая нога ушла куда-то под землю, и она упала носом вниз и потащила за собой тех, кого держала за руки. А из ямы, которая была скрыта высокой травой, неслись истошные крики:

— Ой, медведи!.. Медведи! Медведи!..

Все кинулись к яме, и тётя Нюра выволокла оттуда ревущего, перепачканного Валю.

— Как ты туда попал?

— И провалился, я не нарочно!

— А почему ты не откликался?

— Да-а, а медведи?

— Какие медведи?!

— Я боялся, что услышат медведи!

— Какие медведи?

— Лесные, — проговорил Валя сквозь слёзы и заревел так, что его не скоро удалось успокоить.

Поплыли домой. Солнце садилось. Лес по берегам Радомли потемнел, только кое-где ярко вспыхивали в закатном солнце стволы сосен. Ныло тихо. Какая-то птица поскрипывала в кустах.

— Это коростель, — сказала тётя Нюра.

Ребята примолкли.

Валя задремал.

Когда выплыли из протоки в затон, увидели, что на пристани кто-то стоит. Это была заведующая, Вера Александровна.

ТАМАРА ЗАБОЛЕЛА

Тамара отодвинула миску с супом:

— Не буду.

Тётя Нюра не поняла:

— Что, горячо, что ли?

— Не буду.

— Совсем не будешь? Не хочешь есть?

— Не хочу.

— Не капризничай, Тамара, мы же пойдем потом сосновые шишки собирать. И Олеся пойдет. И Альфа. Кушай, детка.

— Никуда не пойду. Ни с кем. Я спать хочу.

Тётя Нюра пощупала Тамарин лоб.

— Ого! Да ты уж не захварываешь ли?

После обеда позвали Веру Александровну. Она посмотрела Тамару, послушала, постукала но спине, поглядела горло, надавив на язык холодной блестящей пластиночкой — шпателем.

— Ничего, Тамусик, — сказала она весёлым голосом. — Скоро поправишься, — А потом вышла за дверь, вздохнула и совсем уже невесело сказала тёте Нюре: — И где она могла зацепить? Сыпь. Горло красное. Похоже, что скарлатина. Уложите её в изоляторе, я через час зайду.