Княжий воин

- Вот такие дела в старину вершились, - подытожил Смага. - Может, и про нас когда-нибудь расскажут - были, мол, богатыри:

Дня через три Смага ушел с купцами к Киеву. Прощаясь со стариком, Роман снарядил его корчагой хмельного напитка и подарил свой очередной нож-засапожник, заметив, что старик обходится без этого предмета.

- Как не быть ножу, есть ножик - в дороге неоружному плохо. Да им только душу из тела выковыривать - на другое не гож.

Старик вытащил из голенища изящный, заморской работы стилет с тонким лезвием и с богатой, украшенной каменьями рукояткой. Поди, разберись, где его сработали - может, в Толедо, а может, в Венеции. Такой пройдет сквозь кольца любой кольчуги.

- Прими от меня, отрок, - Смага протянул стилет Роману. - На нем крови праведной нет. Помолись за меня, старого грешника:

Беседы со Смагой напомнили Роману, что где-то за полями, за лесами есть другие страны со своим ходом событий, со своими легендарными людьми.

Теперь он часто жалел, что в "другой" жизни с прохладцей относился к изучению истории. Выучил, ответил и забыл, как что-то ненужное. По случайности, перед самым перемещением во времени, он готовил реферат о "Слове о полку Игореве" и кое-что знал о Руси этого периода. А что происходило в эти же годы за ее пределами?

Роману не удавалось связать воедино исторические имена и события, что крутились в его памяти, с тем временем, в которое его занесло. То ли это уже произошло, то ли еще будет? В голове путались кинофильмы, книги, учебники. И спросить не у кого: Срамотища - так он оценивал свои исторические познания, но кое-что вспомнить удалось.

Итак... Монгольские степи, Темучину, которого еще не скоро станут звать Чингисханом, всего двадцать девять лет - он почти ровесник курского князя Всеволода. Будущий "покоритель мира" пока лишь предводитель небольшого монгольского рода и настоящая воинская слава придет к нему лет через двадцать, когда князей Всеволода и Игоря уже не будет в живых. Сейчас Темучин ведет резню "местного значения" и не помышляет о водовороте битв, который он раскрутит и в котором исчезнут целые страны. Мало того, через два года он попадет в плен - на долгие одиннадцать лет.

На западе года через два-три начнется 3-й Крестовый поход. Самая яркая личность в походе - английский король Ричард Львиное сердце. Он на пару лет моложе курского князя, а умрут они в один год. А пока жизнь Ричарда полна приятных приключений: турниры, интриги, любовь:

Если верить английским балладам о Робине Гуде, то с королем Ричардом они были одногодки, а стало быть, деятельность знаменитого разбойника сейчас в самом разгаре...

Германский король, император Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса, несмотря на преклонный возраст, редко снимает боевые доспехи...

Во Франции еще полон сил король Генрих II - первый из Плантагенетов, укреплявший королевскую власть, не останавливаясь ни перед чем:

Европа была полна войн, алчности, интриг. Впрочем, двенадцатый век достойно завершался периодом, который позже назовут Высоким средневековьем: университеты учреждаются по всей Европе, бурно развивается искусство, архитектура. В Париже уже лет двадцать строят собор Нотр-Дам.

А в Азии? Прежде единая мусульманская империя распалась на отдельные государства всего лет тридцать назад - в год рождения князя Игоря: Омар Хайям умер еще раньше... Что еще?

- Пошел бы дровец наколол, - прервала его исторические размышления Марфа. - Да за водой сбегай.

"Не дадут самообразованием заняться", - думал Роман, подхватывая ведра.

На улице Алешка с компанией азартно играли в лапту. Роман и отставил ведра в сторону. "Десять минут поиграю".

Умные мысли по поводу сравнительной историографии из головы как ветром выдуло:

Словарь:

 вретище - бедная одежда из грубой ткани

 смага - жар, огонь

 по-фряжски - по-итальянски

 корчага - горшок

 Корсунь - город на Черном море

 ляхи - поляки

 угры - венгры

 свеи - шведы

 полуденные - южные

 опричь - кроме

Глава одиннадцатая

НА ЗАСТАВЕ

(конец сентября, октябрь 1184 года)

Через пару дней после завершения воинских уроков Срезень, случайно встреченный Романом, с укором спросил:

- Ты что же на службу не являешься? - С усмешкой покосившись на княжьих цветов кисть темляка от засапожника, старшина добавил: - Хватит перед девками бахвалиться - чтобы завтра на заставе был:

Казачья застава угнездилась там, где много позже куряне-казаки поставят на красивом пригорке Вознесенскую церковь.

Прочные дубовые стены, четыре рубленые башни по углам и одна над воротами. Внутри помещения для жилья, амбары, конюшни, сеновалы. Посредине обширного, чуть ли не в гектар, двора стройно возвышался терем воеводы, а рядом, соперничая с ним красотою и добротностью, стояла церковь, одноименная со своей далекой по времени преемницей. Здешний молодой поп мало походил на священнослужителя: и на кулаках горазд подраться и мечом помахать.

В заставе жили и несли службу курские дружинники: кто-то временно, в свой черед - у кого в городе семья и жилье, а другие постоянно - у тех ни кола, ни двора. Как раз последних-то исстари и называли казаками.

Служба дружинная не мед, хлопот много: летом то ли в поход военный, то ли в порубежный дозор, а зимой - дань собирать с княжьих земель, да лихих людей щучить.

Делилась дружина на две части: старшую и младшую. В старшей вояки опытные, за плечами не одна военная кампания, а на теле шрамов не перечесть. Эти из казаков, а потому жизнь им не дорога.

Чтобы тебя приняли в старшую дружину, надо было начинать службу смолоду, пройти без изъянов и нареканий все этапы в дружине младшей - в гриднях. Туда тоже брали с разбором: сначала походи в детских, а то и в трудниках. И тех и других не только готовили к воинской службе, но и без поблажек использовали на хозяйственных работах. Разница между трудниками и детскими в том, что последние были из воинских родов, где кормильцы пали на войне. С детских спрос особый - коль на воинскую стезю ступил, то ленью и нерадивостью памяти отца не марай.

Соблюдался запрет на кулачные драки даже в порядке спортивного состязания - оберегалось дружинное братство. По велению князя и по давней традиции драться на кулаках дружинникам разрешалось только с равными себе по воинскому рангу из дружин других князей. И если для горожан соперничество между слободами, концами и улицами была повседневностью, то обитатели Казачьей заставы быстро забывали былые размолвки и становились "княжьими курянами", которые в любых обстоятельствах стояли друг за друга и за своего князя горой: