Дожить до рассвета

- Кто стрелял? - сдержанно, с запоздало вспыхнувшим гневом спросил лейтенант, вспомнив тот злополучный выстрел.

Невдалеке среди пластом лежащих тел в белом кто-то заворошился и сел на снегу, по острию, выпиравшему под капюшоном, командир узнал Дюбина старшина был в буденовке.

- Выстрелил Судник.

- Я выстрелил, - виновато и глухо подтвердил простуженный голос, и Судник расслабленно поднялся на ноги.

- Почему стрелял?

Боец двинул у ноги винтовкой.

- Да вот, с предохранителя соскочила.

Ивановский вгляделся в замотанное бинтом оружие, и его передернуло от злости - у бойца была СВТ, эффектная с виду десятизарядка, сложная по конструкции и не очень надежная в бою. Просто беда, как он перед выходом недосмотрел, разве можно было с таким оружием отправляться в тыл к немцам?

- Черт бы вас побрал! - не сдержав гнева, с тихой злостью заговорил лейтенант. - Что у вас за оружие?

- Винтовка.

- Какая винтовка?

- Самозарядная Токарева номер эн эм шестьсот двадцать четыре.

- "Эн эм"! Вы похуже не могли найти?

Видно, только теперь поняв свою оплошность, боец виновато потупил голову. Лейтенант почти с ненавистью глядел на его придавленную тяжестью вещмешка фигуру, мокрый, обвисший на коленях халат. Однако весь его неказистый вид выражал теперь лишь вину и покорность. Эта его покорность и непрестанно подстегивающее лейтенанта время скоро заглушили вспышку командирского гнева; Ивановский понял, что бесполезно взыскивать с бойца за дело, о котором тот не имел представления. Тем не менее он не мог игнорировать тот факт, что этот Судник едва не погубил всю группу.

- Вы понимаете, что вы наделали?

- Черта он понимает! - вдруг сидя заговорил Лукашов. - Разгильдяй он. Зачем было брать такого?

Судник по-прежнему стоял молча, уронив голову.

- За такое дело вот кокну тебя к чертовой матери! - угрожающе прошептал лейтенант. - Понял?

Голова бойца склонилась еще ниже, но он, видно, решительно не знал, что сказать в свое оправдание, и, похоже, готов был ко всему.

- Ладно. Потом мы с ним потолкуем, - наверно, почувствовав нерешительность в голосе командира, примирительно сказал Дюбин.

- Я еще разберусь с тобой, - пообещал Ивановский и скомандовал: - На лыжи!

Все враз зашевелились, разбирая лыжи и пристегивая к сапогам крепление, - задерживаться тут не годилось. Лейтенант ухватил за концы палки и оглянулся, дожидаясь готовности группы.

- Я бы его проучил! Мне он не попался, сопляк, - натягивая рукавицы, ворчал поблизости Лукашов.

- Ладно, все! - громким шепотом оборвал его Ивановский. - Готовы? Судник - за мной! Марш!

Лейтенант резко взял с места, направляясь в прогал кустарника, однако в рыхлом снегу лыжи скользили плохо, проваливаясь в глубокие колеи, из которых торчали лишь загнутые концы. Ветки кустарника цеплялись за маскхалат, срывали с головы капюшон. Наверное, четверть часа лейтенант продирался через кустарник, пока наконец не вырвался в поле. Тут его сразу охватил порывистый ветер,