Зеркало, или Снова Воланд

— Товарищи коммунисты! Период, за который отчитывается партийный комитет завода, насыщен очень важными событиями. Это переход на самофинансирование и полный хозрасчет, резко возросшие требования к качеству продукции, введение государственной приемки и важнейшего показателя в деятельности коллектива — 100-процентного выполнения договоров по поставкам продукции.

Читаемый текст был автору хорошо знаком потому, что до этого уже не раз пробегался глазами и подвергался многократному редактированию, а потому звучал уверенно и твердо. Особенно знакомой была вот эта фраза, которая внезапно прервалась воскресным вечером с первым же звонком странного посетителя и над которой потом он долго пыхтел, мучительно вспоминая не успевшие лечь на бумагу слова:

— Доклады руководителей парткома, подготовленные с привлечением большого числа коммунистов, носили принципиальный характер, способствовали принятию конкретных решений, ставили своей целью дальнейшее развитие и реализацию постановлений партийных собраний, выполнение критических замечаний и предложений, высказанных коммунистами.

Глаза и губы секретаря парткома механически продолжали двигаться вперед, а мысли… А вот мысли застопорились и, словно раздвоившись, побежали куда-то совсем в другую сторону.

«Боже мой! Какое длинное и нудное предложение. Слов произнесено с избытком, а вот запомнить из них почти нечего. Да и, честно говоря, он был совершенно неуверен в том, о чем сейчас говорил. Особенно после этих самых полубредовых фантастических событий, произошедших с ним за последнее время».

— …должен особо подчеркнуть и другую сторону вопроса — крайне бесхозяйственное отношение к материальным ресурсам.

«Да уж, приехали! О каком же хозяйском отношении вообще может идти речь, если генеральный директор, человек номер один на заводе, вместе с начальником отдела снабжения, будучи членами партийного комитета, сами все время воруют на предприятии?! И не мелочатся, с размахом орудуют! Целые машины и погрузочные механизмы бесследно исчезают, как в черной дыре! А ты, чудак, тут мелким бисером рассыпаешься, пытаясь о какой-то высшей морали толковать. Совершенно глупое и вредное занятие! Где же, извините, здесь непосредственная связь между словом и делом? А? Сейчас самое бы время другие слова в зал запустить: „Мол, дорогие товарищи и коллеги, присутствующие здесь, на партийном форуме, знайте, что директор завода коммунист Орлов и начальник отдела снабжения Абрамзон у вас под носом регулярно воруют! Караул! Помогите остановить их и вывести на чистую воду!“

Или выложить все начистоту про Николая Семеновича Лужина — орденоносца и передовика по похищению инструмента из вверенного ему хозяйства. А ты тут какую-то глупость зачитываешь людям, которые внимательно слушают и, по всей вероятности, с негаснущей надеждой склоняются к тому, что уж их-то вожди знают все… Непременно! Но на деле же получается все, что ты тут насочинял, товарищ секретарь, больше походит на красивенькую сказку, а не на настоящую, реальную жизнь. Вот так-то, батенька! Так-то, голубчик!»

— …сложившаяся ситуация диктует нам необходимость коренной и немедленной перестройки в организации… В этом вопросе пора завершить перестройку сознания…

«Глупость очередная! Разве можно так быстро перестроить сознание человека, если жизнь, поступки людей, то самое, что мы и называем бытием, говорят нам совсем о другом. Кто может осознать необходимость какого-то изменения, если глаза и уши об этом молчат? Когда нет примера для подражания! И кто, скажите, должен этот самый пример показать? Ну, естественно, по логике вещей более образованный, а потому и более сознательный и опытный человек — руководитель и учитель… А фактически получается все иначе».

— Необходимо больше анализа и мысли, больше инициативы и ответственности, больше доверия и спроса.

«Ох, Шумилов, и нагородил же ты тут. Можно было бы и дальше продолжить — больше начала и окончания, больше поднятия и опускания. Набор сплошных лозунгов, смешанных в один словесный винегрет! И эту белиберду написал не кто-нибудь, а секретарь парткома крупного предприятия, уважающий себя человек… и надеющийся на точно такое же отношение к себе со стороны других. А что же можно потом взамен от них получить? Да точно такие же пустые восклицания!»

У Валерия Ивановича вдруг отпало всякое желание дочитывать свой нудный и длинный доклад. Захотелось остановиться, закрыть его и тут же честно признаться сидевшим в зале партийцам, что это не те самые правильные и жизненно важные слова, которые направят их на путь истинный. А фальшивые, лишь похожие на правдивые, создающие в умах людей иллюзию и видимость настоящих…

— …партком видит укрепление связи пропаганды и обучения с жизнью, связь между словом и делом.

«Нет, в условиях двойной морали никакой связи между словом и делом нет и категорически быть не может! А потому и нечего ждать каких-то успешных результатов».

— Перестройка начинается с нас. Так что давайте с честью нести высокое звание партийца!

Шумилов еле закончил выступление и, ощущая внутренние усталость и опустошенность, направился на свое место.

В зале раздались дипломатически вежливые аплодисменты.

«Эх, и чего хлопаете, дураки! Зачем одобряете ладонями то, чему я и сам уже не единому слову не верю…»

Начались прения по докладу. Народ загудел, зашевелился.

Сначала выступил наладчик одного из цехов. Грузный, с бычьей шеей и лысой головой мужчина. Он сиплым голосом, слишком слабым для его габаритов, убежденно говорил о необходимости совершенствования бригадной формы организации труда. За ним начальник крупного цеха бодро хвалил работу заводской дружины и энергично критиковал экономические службы завода, по его мнению, не имеющие никакого представления о переводе цехов завода на хозяйственный расчет. После него должен был выступать сам директор завода.

Слушая выступавших, Шумилов как обычно делал пометки для заключительного слова и внимательно скользил глазами по залу, желая отыскать «Воландина». Он ясно понимал, что присутствие главы могущественного ведомства здесь, в зале, преследует какую-то определенную цель. Но вот какую? К тому же очень интересно было взглянуть, а как же сам гость и его свита сегодня выглядят? Наверное, не зря они вчера вечером советовались с ним по этому поводу?!

В правой половине помещения новых знакомых видно не было. Правда, в четвертом ряду среди своих сотрудников развалился с подозрительно красным лицом Павел Васильевич Бородкин. Сегодня он не выступал, а потому, как видно, уже успел достаточно глотнуть чего-то из горячительных напитков. Скорее всего приложился к спирту. На дармовщинку. Благо, что и ходить-то далеко не требуется, а стоит лишь в сейф в своем кабинете заглянуть. «Да, совсем мужик обнаглел! Даже на партийные собрания приходит в явном подпитии!» — сокрушенно вздохнул Валерий Иванович и сделал соответствующую пометку.

Следующим выступал директор.

Выйдя за трибуну, он отпил из стакана воды и, вытерев губы платком, с бесстрастным лицом уверенно заговорил:

— Партия решительно заявила о невозможности работать по-старому. Мы действительно подошли к такому рубежу, когда надо прекратить ссылаться на трудности, а взяться за работу засучив рукава.

По тону выступления вполне могло сложиться впечатление, что человек за трибуной нисколько не сомневается в правильности произносимых слов.

Шумилов ощутил внутри себя болезненное раздражение и скептически подумал:

«А кто, скажите, раньше мешал засучить эти самые рукава хоть по локоть, хоть по самые плечи и вкалывать от души. На то вы и генеральный директор, чтобы, как и положено, организовать работу предприятия. Вам и карты в руки! А тут создано многоступенчатое управление: дирекция отдает указания, а партком, наполовину состоящий из тех же самых лиц, дублирует их. Явно искусственное образование!

Зачем, к примеру, нужна партийная организация для того, чтобы правильно вести хозяйство в семье? Если дома чистота и порядок, если все накормлены, одеты, обуты и здоровы, кто скажет, что хозяйство ведется неправильно или плохо? Да никто! Все дело в хозяине, в его взглядах и понимании жизни, в его деловых качествах.