Заклятие слов

С книгами в сумке я и отправился на банкет в честь московской комиссии, спасшей замечательные местные театры от незаслуженных гонений. Банкет был организован по личному указанию секретаря обкома по идеологии, который был безумно счастлив, что все утряслось. Ведь если бы работу театров сочли “вредной”, то это было бы расценено как его упущение... Да, то было, кроме всего прочего, и время банкетов, и чем больше становилась неразбериха, тем эти банкеты становились размашистей.

Наверно, я оставил адрес библиотекарше, когда отбирал книги, потому что с тех пор мы больше не виделись...

– Разрешите?..

Я отвернул голову от окна и увидел, что двое мужчин, самого что ни на есть командировочного вида, спрашивают разрешения присесть за мой столик.

– Да, конечно, – сказал я.

Они сели на два места напротив меня, и один из них тут же спросил, увидев, что я ем:

– Хорошая солянка?

– Очень неплохая, – сказал я.

– По солянке и возьмем! – решил спросивший.

А второй тут же распорядился подошедшему официанту:

– Две солянки нам, две порции селедки и бутылочку водки... А вы, я погляжу, коньячок взяли? – обратился он ко мне, когда официант отошел.

– Да, – ответил я.

– Далеко едете?

Я сообщил, куда.

– Ух ты, в наш город! По делам или, как это говорится, по семейным обстоятельствам?

– По делам, – сказал я. И добавил, сам уж не знаю, отчего. Наверно, чтобы беседу поддержать, потому что интересно бывает вот так поболтать с незнакомыми людьми. – В библиотеку вашу.

– В библиотеку?.. – они переглянулись. И что-то такое мелькнуло в их глазах, что я не удержался от вопроса:

– А что такое? Вы бываете в библиотеке? Или как-то с ней связаны?

– Наверно, главную библиотекаршу хотите навестить? – вопросом на вопрос ответил тот, который первым начал разговор. – Эту, как ее, Татьяну Валентиновну?

– Ее самую... – они продолжали переглядываться, и я повторил. – Да что такое?

Второй наклонился через стол, ко мне поближе, и сказал, понизив голос:

– Да ведьма она, вот что!

– Как это – ведьма? В каком смысле?

– В самом прямом, – сказал второй. – И эта ее рука, и этот ее черный ворон....

– Какая рука? Какой черный ворон?

– Да не это самое главное! – перебил второго первый. – А главное то, что...

Тут официант принес часть их заказа: два блюдечка с разделанной селедкой под зеленым луком, открытую бутылку водки и две рюмочки, и они прервали разговор, чтобы со смаком выпить и закусить.

– Тяжелая была командировка в Москву, нервная, – доверительно сообщил мне первый, откидываясь на спинку кресла и ослабляя галстук. Его лицо после выпитой рюмки слегка порозовело. – Вот и надо сделать выдох, когда все позади...

– А вы в какой области работаете? – поинтересовался я.

– Да мы-то с электротехнического завода, госзаказ пробивать ездили, – объяснил второй. – Так-то у нас дела ничего, мы сейчас и кондиционеры гоним, по лицензии, и кофемолки, и еще кое-что, но, понятное дело, когда у тебя на год-другой вперед есть гарантированные суммы, то спокойней себя чувствуешь. Да и отношение возникает иное. Кстати, давайте познакомимся. Меня Василий Андреич зовут, а друга моего – Дмитрий Степанович.

Я тоже представился, и мы продолжили разговор, который я все старался свернуть на библиотеку и библиотекаршу. Особых усилий прилагать не пришлось. Мои собеседники с удовольствием стали излагать мне то, что, как я понял, стало городским мифом последних лет.

– Непонятки с этой библиотекой творятся, – говорил Дмитрий Степанович, наваливаясь на край стола, чтобы солянку, которую подали уже, хлебать, нависая над ней подбородком, и не расплескивать, когда вагон покачивался и вздрагивал. – Эта Валентина, она там как взялась порядок в книгах наводить, десять лет уже, так невесть что полезло...

– Порядок наводить? – переспросил я. – Так, вроде ж, в библиотеке и десять лет назад был порядок.

– Внешний это был порядок, а не внутренний, – сказал Василий Андреевич. – Там же все дореволюционные собрания были от глаз подальше задвинуты, да и в книгах тридцатых-сороковых годов бардак был. Рассказывают так, во всяком случае. Она ж там такие ценности откопала, что хоть стой, хоть падай! Выставку делали, так из Москвы приезжали репортаж снимать. Неужто не видели?

– За всем не углядишь, – сказал я.

– А потом, когда этот ворон у нее появился... – продолжал Василий Андреевич. – Да, ведь это тогда же было, когда и буря разыгралась, и состав с рельсов сошел? – повернулся он к Дмитрию Степановичу.

– Все точно, – кивнул тот. – Совпало по времени, – он наклонился еще ближе ко мне. – Ведьма она. Ведьма, точно вам говорю. И руку когда она потеряла...

– Она руку потеряла? – я был поражен.

– Ну да, – пояснил Василий Андреевич. – Кисть левой руки. Сами увидите. Но если вы спросите у нее, как это было, она вам ни за что не расскажет.

– А вы-то рассказать можете? – спросил я.

Они переглянулись.

– Подробностей мы и сами не знаем, – сказал Дмитрий Степанович. – А если в общих чертах, то она книги угадывает.

– Как это – угадывает? – удивился я.

– А вот так, – сказал Василий Андреевич. – Скажем, является она к... ну, к одному уважаемому человеку, чего имена-то зря склонять, и говорит ему: “У вас должна до сих пор находиться книга, которую ваш отец взял в сорок девятом году, причем из закрытого фонда библиотеки взял”. Тот ошалел малость и говорит: “Откуда вы знаете? Запись, что ль, какая осталась?” Она и отвечает: “Мне записи не нужны. Я это вычислила, так четко вычислила, как будто сама видела”. Ну, он решил, что у библиотекарши крыша совсем поехала, и послал ее куда подальше. Мол, стану я где-то в старых завалах книгу искать, да еще когда неизвестно, есть она вообще у меня или нет. Рехнулась, девка, так обратись к врачу, а меня не доставай. Она ушла, он и забыл об этом. Но с того дня у него все наперекосяк пошло.

– Угу! – энергично закивал Дмитрий Степанович. – И компаньон его кинул, когда он меньше всего этого ожидал, и на выборах нового губернатора он не на ту лошадь поставил, хотя всегда чутье у него было потрясающее, еще с партийных времен, так что ему после выборов чуть не закрыли его газету и местный канал телевидения, ну, он местным телевидением у нас владеет, придравшись к тому, что где-то у него нарушается закон о средствах массовой информации, еле отбоярился он, а главное – его самого чуть не хлопнули. Чудом, можно сказать, спасся, когда его машину взорвали.

– И главное, – ввернул Василий Андреевич, – что спас-то его, по сути, этот ворон библиотекарский, иначе б ему каюк! Он уже к своей машине выйти собирался, как, смотрит, у него на окне этот огромный черный ворон сидит. Бурдюков к окну, чтобы эту зловредную птицу прогнать, а птица мимо него скок в кабинет, и прямо на стол с бумагами. Переворошил бумаги, да и улетел в окно, еще минут пять дав Бурдюкову за ним погоняться. А он суеверный, значит, Бурдюков, и верил, что если птица в дом залетела – это к смерти. Вот он и решил отменить все поездки на тот день. Ну, референты и секретарша на него насели: как же так, ведь не с кем-нибудь встреча, а с губернатором, ее переносить нельзя, учитывая все тонкости взаимоотношений, если губернатор решит, что вы нос задрали, то заново война начнется. Бурдюков подумал и говорит: “Ладно, выезжаем!” И только это сказал – как взрыв под окнами, у всех аж уши заложило! Кинулись к окнам – от машины рожки и ножки остались, дымятся. Потом уж следствие установило, что под машину поставили бомбу с часовым механизмом. Следователь так и сказал Бурдюкову: “Благодарите Бога, что вас что-то задержало, потому что те, кто бомбу ставил, ваш распорядок дня изучили, и запрограммировали взрыв на то время, когда вы наверняка должны были быть в пути!” Ну, после этого Бурдюков вконец призадумался и пошел к библиотекарше мириться. Поговорили они о чем-то между собой – и все неприятности у Бурдюкова разом кончились.

– А книгу-то он нашел? Вернул? – спросил я.