Generation Икс

обжигающий; так, верно, пахнет воздух на пшеничном поле, где оставила выжженный круг летающая тарелка.

Я тоже смотрю на плоды своего труда. Мне по-новому открывается эта старая комната, погруженная в золотистое пламя. Результат превзошел мои ожидания; свет безболезненно, беззлобно, точно ацетиленом, прожигает в моем лбу дыры и вытягивает меня из моего тела. Он также, пусть на какое-то мгновение, открывает разнообразие форм существования в сегодняшнем дне, чем жжет глаза членам моей семьи.

– Ой, Энди, – говорит, садясь, мать. – Знаешь, на что это похоже? На сон – такие бывают у каждого: человек неожиданно обнаруживает в своем доме комнату, о существовании которой не догадывался. Едва увидев ее, он говорит сам себе: Ну конечно, естественно, она всегда здесь была.

Отец с Тайлером усаживаются – с очаровательной неуклюжестью людей, только что выигравших крупный приз в лотерее.

– Это видеоклип, Энди, – говорит Тайлер. – Прямо видеоклип.

Есть лишь одна загвоздка.

Вскоре жизнь вернется в прежнее русло. Свечи медленно догорят, и возобновится обычная утренняя жизнь. Мама пойдет за кофейником; отец, предохраняя нас от звукового шока, отключит актиниевое сердце противопожарной сигнализации; Тайлер опорожнит свой чулок и начнет разбираться с подарками (Новые лыжи! Ну, теперь и умереть не жалко!).

А у меня возникает чувство…

Я чувствую, что наши эмоции, какими бы прекрасными они ни были, существуют в вакууме, и виной тому – наша принадлежность к среднему классу.

Понимаете, когда принадлежишь к среднему классу, приходится мириться с тем, что история человечества тебя игнорирует. С тем, что она не борется за твои интересы и не испытывает к тебе жалости. Такова цена каждодневного покоя и уюта. Оттого все радости стерильны, а печали не вызывают сострадания.

И все мельчайшие проблески огненной красоты, такие, как это утро, будут напрочь забыты, растворятся во времени, как оставленная под дождем фотопленка, без звука, без шума, мгновенно вытесненные тысячами безмолвно растущих деревьев.
С ВОЗВРАЩЕНИЕМ ИЗ ВЬЕТНАМНА, СЫНОК

Пора сматываться. Я хочу вернуться в свою реальную жизнь со всеми ее прикольными запахами, пустотами одиночества и долгими поездками в автомобиле. Хочу друзей и отупляющую работу на раздаче коктейлей героям вчерашних дней. Мне не хватает жары, сухости и света.

– Тебе нормально живется в Палм-Спрингс, а? – двумя днями позже спрашивает Тайлер, когда мы с ревом поднимаемся в гору, чтобы по пути в аэропорт посетить мемориал вьетнамской войны.

– Ладно, Тайлер – колись. Что говорили папа с мамой?

– Ничего. Все больше вздыхали. Но эти вздохи и рядом не стоят со вздохами о Ди или Дэви.

– Да?

– Слушай, но что ты там все-таки делаешь? У тебя ни телевизора. Ни друзей…

– Друзья у меня есть, Тайлер.

– Ну хорошо, есть у тебя друзья. Но я за тебя волнуюсь. Во-от. Такое впечатление, что ты всего лишь скользишь по поверхности жизни, вроде водомерки – словно у тебя есть какая-то тайна и она не пускает тебя в мирскую,