Срединный пилотаж

о уже только положившись на интуицию или волю случая.

– А ты куда их клал? – Удивительно трезвый вопрос от телки, торчащей, как шпала.

– Да, никуда я их, на хуй, не клал! – Орет Блим Кололей. – Я приходовался. Прихожу – все убрано.

– Тогда, кто все убирал? – Удивительная логика, особенно для женщины, прущейся, как мокрый хуй по стекловате.

Блим Кололей и Лизка Ухваттт несколько секунд молча смотрят друг на друга. У Блима Кололея отвисает челюсть, а Лизка Ухваттт многозначительно поднимает остатки бровей. Блим Кололей Переводит взгляд на Клочкеда, а Лизка Ухваттт на Светика Зашкуррр.

– Кто? – Едко спрашивает Блим Кололей.

– Кто? – Зловеще вопрошает Лизка Ухваттт.

– Да, отъебитесь, вы. – Машет на них бутылкой со вторяками Клочкед, сбавляя обороты. – Забыли, кто варил?

Квартира спасена. Ура мне!

Блим Кололей кивает. Действительно, варил Клочкед, он же и первым ставился и, значит, в приборке винтоварного стола участия не принимал.

Взгляд Блима Кололея перемещается на Светика Заркуррр. Совместное смотрение выводит ее из ступора. Светик Зашкуррр начинает осознанно шевелиться, смахивает пепел с джинсов и, сощурившись, смотрит на бьющие зловещим красным светом глаза Блима Кололея и Лизки Ухваттт.

– Вы чего? – Спрашивает Светик Зашкуррр.

– Ты убиралась!? – Хором говорят Лизка Ухваттт и Блим Кололей.

– Ну, я… – Лениво отмахивается от режущих глаза лучей, источаемых зрачками винтовых Светик Зашкуррр.

– Куда ты компот дела? – Орет на нее Блим Кололей.

– Да, никуда я ничего не девала. – Светик Зашкуррр начинает понимать, что дело-то серьезное. Компот это: Это такая, брат, ценность: В общем, без него – никуда. И, за долгие месяцы ширяния истина эта успела отложиться в долговременной памяти Светика Зашкуррр и теперь без изменений оттуда успешно извлечена.

– Я баяны собрала, пузырьки, а бумажки всякие ненужные – выкинула.

– Признается, наконец, Светик Зашкуррр.

– Ага!!! – Торжествующе воскликивает Блим Кололей! – В них и был компот завернут! – И он лезет под раковину и извлекает набитое до краев помойное ведро:

За те двое суток, что прошли с начала винтовой сессии, туда было что покласть. Добрый десяток пепельниц, пакет с прокисшим молоком, кучи чайных нифилей вперемешку с юзаными баянами, струнами и прочими пищевыми и торчальными отходами.

Светик Зашкуррр с ужасом взирает на это сосредоточие мусора. Даже Клочкед прекращает трясти бутыль с вторяками и присоединяется к вдумчивому созерцанию помойки.

Лишь Блим Кололей настроен крайне решительно. Он расстилает на полу газету и, предварительно вытащив пакет с прокисшим молоком, вываливает на нее все ведро! Вне своей емкости весь этот мусор являет собой крайне удручающее зрелище. В нем постоянно происходят какие-то подвижки, шевеление, и, участникам марафона, у которых в глазах и так все сдвигается, глючится, что эта куча мусора – живое существо и через секунду-другую из него вылезет какая-то пакость типа дерьмодемона, хотя «Догму» из них смотрел только Клочкед.

Но