Последнее лето в национальном парке (СИ)

— И вечный бой, покой нам только снится… — думала она в конце эпизода — тратить жизнь на войну, вместо того, чтобы сажать деревья… Все повторяется, как день сурка… Ему, наверняка, хотелось другого, но, если долго ищешь, так ли уж важен результат… Десять метров ситца в подарок на одну ночную рубашку, чтобы заменить цель поиском… Потом двадцать…

Время, отведенное случаем на судебное разбирательство, истекло довольно быстро, и героиня старалась быть как можно хуже и необъективней, поэтому все сомнительные обстоятельства не трактовались в пользу обвиняемого. Да, она была его женщиной, но ему потребуется теперь доказать это самым серьезным образом. Итак, Андрей вернулся мокрее мокрого, но согреться ему в эту ночь было негде — героиня была не очень хорошей, что нашло свое отражение в пакавенском фольклоре.

Трусы и рубашка лежат на песке, Марина плывет по опасной реке.

Близка к крокодилу ужасная пасть, Спасайся, Геннадий, ты можешь пропасть!

— Марина, чем ты занимаешься? — спросил Андрей, уставившись на пепел в алюминиевой миске.

— Да вот, сожгла то, чем ты так успешно предохранялся. Это сведения о твоем семейном положении. Я вскрыла конверт полчаса назад.

— Черт! С тобой, как на минном поле, — сказал он с искренней горечью, — и какой голубь мира тебе его принес?

— Это ответ на мой запрос. Оставим голубей в покое.

— Ну, что ж, теперь ты знаешь, что все вакансии свободны.

— Да, и суета в нашем театре уже началась. На роль законной супруги у нас несколько претендентов — тень отца Гамлета, Виндзорский призрак и подпоручик Киже. Половые признаки при данных обстоятельствах значения не имеют. Пионеркой-пятиклассницей жаждут стать самые отъявленные детдомовцы — Козетта, Павлик Морозов и дети подземелья. Они просто мечтают довериться первому встречному.

— Хочешь сказать, что тебя среди претендентов нет?

— Я уже сказала это.

— Надеюсь, ты меня все же выслушаешь?

— Сейчас ты расскажешь мне обо всех своих страхах и сомнениях, и я выслушаю, но мне будет смертельно скучно, потому что очарование пропало, и все, чем я могу ответить, лишь добавит тебе новых страхов и сомнений. Давай лучше честно признаемся друг другу в главном — мы оба ничьи. Ты ничей, а я ничья, и ничего изменить не удалось.

— Не делай выводов сгоряча!

— Ты же видишь, я даже не злюсь, только немного усталости и сожаления. В правде есть своя прелесть, как в спирте — чиста, крепка и не любит слабых. В конце концов, ты прекрасно подыгрывал и даже спас бедную девочку от серого волка, но летние гастроли завершились, и пора открывать зимний сезон. Я никогда не смешивала времена года.

— Полагаешь, на этом месте мне следует удалиться?

— Нет, я же не отблагодарила тебя за твой подвиг. Ты ведь не лишишь меня последней возможности?

— Зачем тебе это нужно?

— Не хочу, чтобы мы расстались врагами, — сказала я, и он засмеялся.

— Я всегда ценил в людях жажду хэппи-энда, но мой сценарий, Марина Николаевна, выглядит несколько по-другому. Он не так уж далек от своего стереотипа, только охотник оказался для бедной девочки еще одним волком.

— Что ты имеешь в виду?

— Я, действительно, никогда не был женат, и дяди у меня никогда не было, и вообще мое появление здесь связано с работой.

— Андрей, о чем это ты?

— Сначала о работе. Ты как-то упоминала о расстрелянной матери своей заозерной приятельницы. Так вот, вскоре после ареста она обратила на себя внимание некоторыми странностями, и ее не расстреляли, а доставили в одну занятную шарашку, располагавшуюся на европейском севере нашей страны. Там производилось определенное тестирование шокового характера, и были получены интересные результаты. У некоторых женщин при сильных стрессах открывались весьма и весьма нестандартные способности, и мать твоей приятельницы была из их числа.

Позже все участники событий, включая руководство шарашки, были расстреляны, а материалы уничтожены в целях государственной безопасности. Речь шла о государственном заговоре с участием руководства и тех, с кем производились опыты. Но кое-какие результаты экспериментов всплыли — заведующий научной частью дублировал свои записи, и дубли чудом сохранились, но о деталях опытов лучше не спрашивай.

— Остановись, слишком злая шутка! — попросила я его тогда, но передо мной сидел уже другой человек.

— Эта тема всплыла года два назад. Дошли сигналы, что в западных районах нашей страны и сопредельных территориях зарубежья стали происходить странные вещи, не поддающиеся нормальной логике.

Сама понимаешь, мне, как исследователю, стало крайне любопытно, а родственники лиц с заведомо известными аберрациями представляют удобный материал для исследования.

Он говорил медленно и спокойно, и ужас, ледяной ужас разливался по моим кровяным сосудам. Сны снова сбывались, реальность уж слишком услужливо реализовывала самые страшные фантазии.

— Ее тоже ждет тестирование шокового характера? — спросила я его, еще не веря, что все это происходит наяву, — но зачем, зачем тогда ты все это рассказываешь?

— Ты задаешь правильные вопросы, но я продолжу изложение фактов в своей последовательности. Я стал собирать информацию, и первый контакт всегда происходил в спокойной обстановке с положительным эмоциональным фоном — мне было это важно для дальнейших выводов. Информация о знакомствах Лаумы у меня была, а супруг твоей тети, Натальи Николаевны, имел вполне подходящую для налаживания контакта болезнь — этой темой я немного занимался. Я нашел сокурсника твоей тети, слегка нажал на него, и он согласился быть моим дядей. Мысль совместить деловую поездку с долгожданным отпуском показалась мне удачной, и тут, совершенно неожиданно, я натолкнулся и на другую тему, связанную со странными убийствами. Остальное ты знаешь. А теперь задавай вопросы.

— Что будет с Лаумой?

— Я могу отказаться от своих планов относительно этой женщины, но в этом случае ты останешься со мной. Ответ должен быть немедленным.

— Как долго я должна буду с тобой оставаться? — спросила я.

— Мне сейчас трудно ответить, — сказал он.

— У нас все равно ничего хорошего теперь не получится. Зачем тебе это?

— Мне обычно скучновато с женщинами, а ты приятное исключение. Ты неплохо готовишь, и все остальное ты тоже делаешь неплохо. Временные связи слишком отвлекают от работы, и я подумывал последнее время о более удобном варианте — разумеется, без всяких официальных излишеств.

— Что же это добровольцев до сих пор не нашлось для такого удобного варианта?

— Видишь, ли, Марина, пять лет назад у меня, действительно, случилась беда. Я любил молодую актрису, замужнюю женщину, и она ждала ребенка. Кончилось все это трагедией — она сообщила своему мужу о разрыве с ним, когда они возвращались с дачи, а для него это было слишком большим ударом, и машина разбилась всмятку. Женщина погибла, а ее супруг, Борис Веснянский, все-таки уцелел, хотя его и склеили заново по кусочкам. Теперь он заведует детским театром при Доме пионеров, а я с тех пор так и остался бобылем. И мне это понравилось, так же, как и тебе.

— Мне это никогда не нравилось, мне всегда хотелось иметь нормальную семью, если тебя это как-то интересует.

— А ты способна иметь нормальную семью? — спросил он так же спокойно, и вот тут-то я поняла, что все происходит наяву — поняла отчетливо, окончательно и бесповоротно, а дальше я молчала, а он ждал, и его ожидание висело надо мной уродливой свинцовой сферой, глобусом чужой и страшной планеты, где совсем другие законы, и все десять наших заповедей уместны разве что для комиксов, высмеивающих обитателей Земли. Теперь мне нужно было выиграть время.

— Похоже, у меня нет особого выбора, но сегодня прошу пощады — я вымотана до предела.

— Я не насильник из подъезда, Марина Николаевна, — засмеялся он, — и я сейчас уеду, дождь как раз затих. Мне завтра нужно успеть до конца рабочего дня заглянуть на службу. Если дела позволят, я постараюсь встретить вас на вокзале.