Сара
Сара читать книгу онлайн
Америка, какой ее знали только американцы! Мрачные глубины ее души, о каких не писал даже Фолкнер, — вот тема потрясающей прозы Дж. Т. Лероя.
С героем этого нетрадиционного «романа-воспитания» мы встречаемся, когда ему исполняется 4 года и мать-проститутка, ставшая совершеннолетней, забирает ребенка у опекунов. Взрослеющий сын решает стать проституткой, лучше, чем мама, и берет ее имя.
История извращенного детства глазами мальчика Джеремии и его матери-проститутки Сары, которая торгует душой и телом сына. Жизнь Джеремии — бесконечное путешествие вместе с Сарой по стоянкам грузовиков, стрип-клубам и мотелям, населенным извращенцами, наркоманами и уголовниками. Постоянно подвергаясь новым опасностям, Джереми отчаянно борется за право существования…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— И что — ни капли на себя? — дрожащим голосом спросила Петуния.
— Само собой! А вот меня замарала — будьте здоровы!
— Пух, почему же ты сразу не рассказала нам об этом? — едва выговорила Мери Блаженная.
— Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! — подхватил кто-то.
— Что происходит? — взъярилась Пух.
— А мы столько времени ждем знамения, — благостно произнесла Стелла, массируя мне икры. — Теперь «Три Клюки» прославятся на весь мир!
— Почище старого Джакалопа с его обдиралами! — восклицала Петуния, осыпая торопливыми поцелуями мои ступни.
— Да что вы ей под ноги попадали? Ну, ладно, шутка окончена. Слышите, разыграли, ха-ха-ха! Все, теперь мне надо отвести Ши-ру к Ле Люпу на помазание, так что будьте добры, раздвиньте ноги…
— Стелла, не забудь напомнить Ле Люпу, что ее нельзя помазать. Она уже святая ящерица, — сказала Мери Блаженная.
Пух уставилась на меня непонимающим взором.
— Да она же шлюха, обыкновенная потаскуха, такая же, как все вы. И не надо искать в ней святое, договорились? Она будет зарабатывать свое счастье на спине, каждый вечер. Займитесь-ка лучше своими делами и перестаньте сходить с ума. — И Пух потянулась, вылавливая мою руку в окружившей толпе.
— Сара не такая, как ты, Пух, — возмутился Лаймон, одергивая ее и не поднимаясь с колен. — Она потеряла свои внутренности. Господь может забрать ее в любой миг.
С этого момента Пух смотрела на меня не отрываясь.
— Похоже, тут без меня что-то случилось… — Она попятилась к двери. — Вижу по твоим глазам, гадюка. Наверное, ты их заворожила, но со мной этот номер не пройдет! И Ле Люп твоим чарам тоже не поддастся!
— Пух, если бы на в самом деле была черной змеей, как бы она могла пройти за пепельные деревья? Ты же знаешь, что эти деревья — непреодолимое препятствие для черных змей! — заявила Стелла.
— В принципе, могла проскользнуть, обернувшись сначала крысой. — предположил резчик рампа, постоянно строивший альтернативные догадки о моем происхождении.
Никто даже не обратил внимания на эти слова.
— Я уже поняла, откуда ветер дует, и с чего это вы все спятили разом! Ладно, Ле Люп быстро приведет вас в чувство. И ты, — ткнула она в меня пальцем, — заплатишь за это. За все заплатишь. — Пух развернулась и бросилась по ступенькам вниз.
— Несите бережно, как будто у вас в руках томатные клецки, — распоряжалась Стелла, возглавлявшая толпу. Я качался вверху, поддерживаемый со всех сторон одними кончиками пальцев. Все боялись на меня дышать, от самого дайнера «Трех Клюк», не давая мне сделать ни шагу, чтобы я не утомился до прибытия телерепортеров и газетчиков.
— Она легче воробьиного пука, — не преминул высказаться резчик лука.
— Сколько бы ты весил, если бы из тебя кишки повылезали, — прошипел в ответ посудомойщик.
На них тут же зашикали и стали сносить меня по алюминиевым ступенькам, распевая: «Должен Иисус нести крест в одиночку?» в тональности «ля»:
— «Должен Иисус нести крест в одиночку,
Чтобы весь мир сделать свободным?»
— пели они.
Я смотрел, как серые тучи наползают друг на друга, словно на цирковом представлении.
— «Нет, нет — каждому крест,
Кто-то принес мне добрую весть…»
Как будто я лежал на множестве упругих ватных палочек.
— «Мне б до могилы крест донести,
Чтобы свободу с ним обрести…»
Сладкий озоновый запах дождя и низкого неба надо мной наполнял меня признательной негой.
— «И когда придет конец,
Понесу я свой венец!»
Я расставил руки по сторонам. «Крестообразно» — не преминули отметить несущие меня, с дружным стоном, исполненным удовлетворения.
— «О крест драгоценный!
О венец славы!
О день воскрешенья!» — застонала толпа, и я стал подвывать то же самое.
— «Вот уже ангелы сходят с небес…» — тут кто-то снизу стал пощипывать мою ягодицу.
— «Душу мою отселе унесть…»
— Лаймон! — сердито прошипел женский голос, и я ощутил, как кощунственная рука мгновенно убралась.
Закрыв глаза, я поплыл дальше над толпой. В это момент я представил, что Сара рядом. Я протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладонь.
— «Кто-то отдал жизнь свою за бесполезную душу мою…» — продолжалась песня, вскоре сменившись новой: «Ко кресту пригвожденный» в тональности «фа».
Я улыбнулся своей мамочке. Она терпеть не могла романтических спиричуэле, но временами ей нравились те, где пелось о крестных муках Иисуса.
— Любой дальнобойщик так с тобой и поступает, — негодовала она, узнав, что какая-то ящерица «просветилась». — Убеждает, что он и есть Тот Самый, чтобы потом бросить. И что делать потом? Тьфу! — плевалась она. — Взамен любви — один обман. И чертовы доллары… Уж лучше сразу — гвоздями к кресту!
— «Все мои грехи распяты на кресте»… — продолжали петь мои экзальтированные носильщики.
— Но тебе придется за все это заплатить, — туманно улыбнулась Сара, сверкнув голубым пламенем глаз.
— В этот раз все будет по-другому, — шепнул я в ответ.
— «Господь страдал за нас, нес крест свой добровольно…» — пели они.
Сара выдернула руку.
— Ты все время крадешь у меня, — сказала она с саркастической усмешкой. — Одежду, косметику, теперь вот — имя. И всегда потом за это расплачиваешься. — Она показала пальцем в небо.
— «Он умер на кресте, омыв мои грехи».
Я распахнул глаза и увидел в небе стервятника, кружившего над нашими головами. Двуцветный узор его распахнутых крыльев. Увесистая капля ударила мне в лоб, обдав брызгами.
— Похоже, собирается грозовое облако, — услужливо заметил Лаймон, и под шумок снова дружески пожал мне ягодицу.
— Не время для песен! — прогудел где-то рядом знакомый голос, прерывая «Под распятием Иисуса» в тональности «ре бемоль». — И что это вы несете мою новую детку точно на пасхальном празднике в воскресной школе?
Ле Люп стоял в проеме своего амбара, Пух маячила у него за спиной, злорадно ухмыляясь.
Стелла потопала к Ле Люпу и принялась что-то втолковывать, то и дело тыча пальцем в мою сторону. Пух закатывала глаза и прыскала от смеха, Ле Люп щурился на меня своими крошечными глазками. Я отвечал невинным взором, делая большие глаза.
Когда у Сары заводился какой-нибудь постоянный ухажер, она заплетала на голове крысиные хвостики, как у маленькой девочки, и делала большие глаза перед зеркалом.
— Ничто не создает в мужчине такого страстного желания, как взгляд нетронутой девственницы, — говорила она, запихивая дармовые пакетики с кетчупом из «Короля Гамбургеров» себе в лифчик. — Тогда он чувствует себя не меньше чем богом и готов расшибиться для тебя в лепешку.
— Давайте-ка опустим на землю нашего ангелочка! — Ле Люп сделал жест, как будто останавливал автопоезд.
— Ее надо уложить в кровать! — вступилась за меня Петуния.
— А куда же еще? Туда и попадают все мои куколки. — Ле Люп развязно подмигнул, и Петуния затрясла головой, растерянно улыбаясь. — Внесите святое, заклинаю, — махнул он рукой, и все подчинились. Когда мы протискивались в дверной проем мимо Ле Люпа, он ухмылялся, плотоядно щурясь.
Пух фыркнула мне в спину — следом раздалась громкая затрещина и отчаянный вскрик. Оглянувшись, я увидел Пух, согнувшуюся пополам, она прижала ладони к лицу — а Ле Люп смотрел на все происходящее все с той же непостижимой улыбкой.
— Я вижу, ты уже все приготовил, — кивнула Стелла на сатиновые черно-белые, как шкура зебры, простыни, на которые меня опустили. — Ей этого не нужно…
— Я уже понял, — оборвал ее Ле Люп с улыбкой, но заметно изменившимся тоном.
Голографический плакат с папой Иоанном-Павлом Вторым на потолке снова подмигнул мне, на этот раз несколько игриво. Все столпились вокруг кровати и не спускали с меня глаз. Улыбнувшись, я сделал ручкой, как Пух накануне утром.
Последовал хлопок огромных ладоней, от которого все вздрогнули.
— Ладно, ребята, спасибо за кавалькаду.
Ле Люп снова хлопнул в ладоши, и все потянулись к дверям, продолжая гудеть под нос: «Мы не узрели тебя» в тональности «фа».