Разсказы

Разсвло. Красное, какъ сургучъ, солнце вырисовывало на мор огненный треугольникъ, и волны кипли, какъ бы отражая пожаръ.

Антоніо сидлъ на рул, пріятель его – у мачты, а мальчикъ вглядывался въ море на носу лодки. Съ кормы и борта свисали концы веревокъ, таща приманку по вод. Время отъ времени они подергивались, и вытаскивалась рыба, которая вертлась и сверкала, словно живое олово. Но это были все мелкія рыбешки… пустячки.

Такъ прошло нсколько часовъ. Лодка все подвигалась впередъ, то ложась на волнахъ, то обнажая весь свой красный бортъ. Было жарко, и Антоньико спускался черезъ люкъ въ узкій трюмъ напиться изъ поставленной тамъ бочки съ водой.

Въ десять часовъ они потеряли землю изъ виду. Только съ кормы виднлись вдали паруса другихъ лодокъ, похожіе на крылья блыхъ рыбъ.

– Но послушай, Антоніо! – воскликнулъ кумъ. – Мы въ Оранъ демъ, что-ли? Когда рыба не хочетъ являться, то все равно – что здсь, что дальше въ мор.

Антоніо повернулъ руль, и лодка взяла другое направленіе, но не въ сторону земли.

– Закусимъ теперь, – сказалъ онъ весело. – Кумъ, принеси корзину. Пусть приходитъ рыба, когда ей нравится.

На долю каждаго пришлось по огромному куску хлба и по сырой луковиц, раздавленной ударами кулака на борту лодки.

Дулъ сильный втеръ, и лодку жестоко качало на высокихъ и глубокихъ волнахъ.

– Отецъ! – крикнулъ Антоньико съ носа лодки. – Большая рыба, очень большая, тунецъ.

Луковицы и хлбъ покатилсь съ кормы, и мужчины оба бросились къ борту.

Да, это былъ тунецъ, но огромный, брюхастый, сильный; его бархатная спинапочти высовывалась изъ воды. Это былъ можетъ быть тотъ одинокій тунецъ, о которомъ говорили рыбаки. Онъ мощно плылъ, но слегка подергивалъ своимъ сильнымъ хвостомъ, переходилъ съ одной стороны лодки на другую и такъ же быстро исчезалъ изъ виду, какъ снова появлялся въ одинъ мигъ.

Антоніо покраснлъ онъ волненія и поспшно бросилъ въ море снасть съ большимъ крючкомъ толщиною въ палецъ.

Вода заколыхалась сильне, и лодка затрепетала, точно кто-то тянулъ ее съ колоссальной силой, удерживая и желая потопить ее. Палуба качалась, словно убгая изъ подъ ногъ людей, и мачта трещала подъ порывами надутаго паруса. Но вскор препятствіе исчезло, и лодка, сдлавъ скачокъ, продолжала свой путь.

Веревка, прежде сильно натянутая, висла теперь слабо и безжизненно. Ее потянули, и на поверхности показался крючокъ, но сломанный пополамъ, несмотря на огромные размры.

Кумъ печально покачалъ головою.

– Антоніо, это животное сильне насъ. Пусть уходитъ, и будемъ еще довольны, что оно сломало только крючокъ. Еще бы немного, и насъ не было бы въ живыхъ.

– Оставить его? – воскликнулъ тотъ, – Такое-то чудное животное? Да знаешь-ли ты, сколько оно стоитъ. Тутъ нечего раздумывать и бояться. Къ нему, къ нему!

И повернувъ лодку, онъ направился къ тому же мсту, гд произошла встрча.

Онъ надлъ новый крючокъ, огромный крюкъ, на который нацпилъ нсколько рыбокъ и, схватилъ острый багоръ, не выпуская изъ рукъ руля. Славнымъ ударомъ онъ собирался угостить это глупое и сильное животное, какъ только оно подплыветъ близко!

Веревка съ крючкомъ висла съ кормы почти отвсно. Лодка снова затрепетала, но на этотъ разъ ужаснымъ образомъ. Тунецъ крпко зацпился и тащилъ солидный крюкъ, не пуская лодку и заставляя ее бшено танцовать на волнахъ.

Вода, казалось, кипла; на поверхности крутились въ безумномъ вихр пна и пузыри, словно въ глубин происходила борьба великановъ; вскор лодка накренилась, точно схваченная чьей-то скрытой рукой, и вода наполовину залила палубу.

Этотъ толчокъ сбилъ людей съ ногъ. Антоніо выпустилъ руль и очутился почти въ вод. Но послышался трескъ, и лодка снова приняла прежнее почоженіе. Снасть лопнула, и въ этотъ самый моментъ тунецъ показался у самаго борта, почти на поверхности воды, вздымая своимъ мощнымъ хвостомъ огромные пнистые столбы.

– Ахъ, мошенникъ! Наконецъ-то онъ подплылъ близко!

И Антоніо съ бшенствомъ нанесъ ему, точно неумолимому врагу, нсколько ударовъ багромъ, всадивъ желзо въ скользкую кожу. Вода обагрилась кровью, и животное погрузилось въ красный водоворотъ.

Антоніо вздохнулъ наконецъ. Они во время избавились отъ него. Вся борьба продолжалась нсколько секундъ, но еще бы немного, и они пошли бы ко дну.

Онъ огдядлъ мокрую палубу и увидалъ уцепившагося за мачту кума, блднаго, но неизмнно спркойнаго.

– Я думалъ, что мы потонемъ, Антоніо. Я даже выкупался. Проклятое животное! Но хорошими ударами ты угостилъ его. Вотъ увидишь, онъ скоро всплыветъ.

– А гд мальчикъ?

Отецъ спросилъ объ этомъ съ безпокойствомъ и колебаніемъ, какъ бы боясь отвта.

Мальчика не было на палуб. Антоніо ріустился въ люкъ, надясь найти его въ трюм. Ему пришлось погрузиться въ воду по поясъ. Mope залило трюмъ. Но кто могь подумать объ этомъ? Онъ обыскалъ ощупью тсное и темное помщеніе, не найдя тамъ ничего кром бочки съ водой и запасныхъ снастей, и вернулся на палубу, какъ помшанный.

– Мальчикъ, мальчикъ, мой Антоньико!

Кумъ печально пожалъ плечами. Вдь, они чуть не утонули. Какой-нибудь толчокъ, очевидно, ошеломилъ мальчика, и онъ пошелъ ко дну, какъ мшокъ. Но товарищъ только подумалъ объ этомъ про себя, и ничего не сказалъ.

Вдали, на томъ мст, гд лодка чуть не опрокинулась, качался на поверхности воды какой-то черный предметъ.

– Онъ тамъ.

И отецъ бросился въ воду и быстро поплылъ въ то время, какъ товарищъ возился съ парусомъ.

Оиъ плылъ и плылъ, но силы чуть не покинули его, когда онъ убдился въ томъ, что этотъ предметъ былъ весломъ съ его лодки.

Когда волны поднимали его высоко, онъ вытягивался, чтобы поглядть подальше. Всюду была вода. На мор оставались только онъ, приближавшаяся лодка и черный изгибъ, который всплылъ на поверхность, и страшно качался въ большомъ пятн крови.

Тунецъ быдъ мертвъ. Антоніо это было безразлично. Жизнь его единственнаго сына, его Антоньико, была отдана взамнъ этого животнаго. Боже мой! Разв такъ зарабатываютъ люди хлбъ?

Онъ проплавалъ боле часа, воображая ежеминутно, что тло сына всплываетъ подъ его ногами и принимая тнь отъ волнъ за трупъ мальчика, качавшійся между двумя валами.

Онъ ршилъ остаться тутъ и умереть вмст съ сыномъ. Куму пришлось схватить его и втащить въ лодку, какъ упрямаго ребенка.

– Что мы будемъ длать, Антоніо?

Онъ не отвтилъ.

– Нужно покориться судьб. Такова уже жизнь. Мальчикъ умеръ, гд умерли вс наши родные, гд умремъ и мы. Весь вопросъ во времени – раньше или позже. Но теперь за дло. Вспомнимъ, что мы – бдные люди.

И, сдлавъ изъ веревки дв скользящихъ петли, онъ овладлъ тломъ тунца и взялъ его на буксиръ, обагривъ кровью пну въ борозд за кормой.

Втеръ благопріятствовалъ имъ, но лодка вся была залита водою, плохо подвигалась впередъ, и оба рыбака, бывшіе прежде всего моряками, забыли катастрофу и наклонились надъ трюмомъ съ черпаками въ рукахъ, выбрасывая наружу морскую воду.

Такъ прошло нсколько часовъ. Эта тяжелая работа притупила умъ Антоніо, мшая ему думать. Но изъ глазъ его, не переставая лились слезы, которыя смшивались съ водою въ трюм и падали въ море на могилу сына.

Облегченная лодка поплыла съ большею скоростью.

Вдали виднлся маленькій портъ съ массами блыхъ домиковъ, позолоченныхъ вечернимъ солнцемь.

Видъ земли пробудилъ въ Антоніо уснувшее горе и отчаяніе.

– Что скажетъ жена? Что скажетъ моя Руфина? – стоналъ несчастный.

И онъ дрожалъ, какъ вс энергичные и смлые люди, которые являются рабами семьи у домашняго очага.

До лодки доносился, лаская, ритмъ веселаго вальса. Втеръ съ земли призтствовалъ лодку веселыми и живыми мелодіями. Это была музыка, игравшая въ алле передъ Казино. Подъ пальмами мелькали шелковые зонтики, соломенныя шляпки, свтлыя и нарядныя платья лтней публики.

Дти, разодтыя въ блыя и розовыя платья, прыгали и бгали со своими игрушками или весело брались за руки и кружились, точно цвтныя колеса.

На мол толпились рыбаки. Ихъ глаза, привыкшіе къ безграничной дали моря, разглядли, что тащитъ на буксир лодка. Но Антоніо глядлъ только наверхъ на скалы, гд стояла на уступ высокая, сухая и смуглая женщина въ разввающемся отъ втра плать.