Верховный пилотаж

локализовалось. А мысль такая: Если пузырь возник под действием винта, то есть некая вероятность, что в жидкости, что его наполняет, есть некая доля первитина.

…немедленно выпил.

Почему выпил? Да потому что стремно ему стало ставить такой странный раствор на вену. Мало ли, какая бактерия там могла обосноваться?

А желудка – она любую бактерию на аминокислоты разложит. Конечно, не любую, но ведь ежели эта «не любая» уже угнездилась в седайкостюмчековском организме, то один хуй поздно…

Жидкость на вкус…

Да не пробовал я её!!! Это мне Седайко Стюмчек потом рассказывал!

…оказалась солоновато-горьковатой. Или чисто солоноватой с примесью горчинки. Или совершенно соленой без намека на характерную горечь.

Да, мало ли какая она там была?! Главное ведь что? Что Седайко Стюмчек четко распознал в ней винтовой аромат. Даже если то глюка была, нам-то с вами это разве не по хую? Нам важен факт: Седайко Стюмчек методично проколол все четыре пузыря и захавал их содержимое.

После этого ему показалось, что первитина в его организме децел прибавилось. Или прибавилось, а не показалось. Или не прибавилось, а не показалось. Или не показалось, а прибавилось… Да, чего тут перетирать из очень пустого в совсем пустое? Как было для Седайко Стюмчека, так и было, и какая, на хуй, разница, как оно было на самом деле…

В общем, после употребления внутрипузырной жидкости, Седайко Стюмчек позаморачивался, и под утро следующего дня завалился отсыпаться, а, отоспавшись, осмотрел свою хэнду. И выяснилась несколько неприятная штуковина. Пока он спал, ворочаясь, ибо, как всем известно, сон наркомана краток и тревожен, пленки, покрывавшие те места, где были пузыри, сколупнулись и теперь полоскались на ветру наполовину присохшими, а на другую половину прилипшими полотнищами кожи.

Не шибко долго думая, Седайко Стюмчек отодрал прозрачные лоскутки и отправил их в рот в качестве прелюдии к первому завтраку.

Потом, ставя чайник, Седайко Стюмчек вспомнил что он сделал, и тут же оправдал себя старым добрым успокоительным средством: в этой коже наверняка содержались следовые количества первитина. А раз так – то усё намано. Гомеопатия, на хуй!

Время шло. Седайко Стюмчек потарчивал. А те места, где обретались пузыри, сперва почернели, а потом стали твердыми. Образовались какие-то круглые крышечки, под которыми, если чуток надавить, что-то булькало и переливалось. И в один знаменательный день, после очередного пальпирования между относительно здоровой, красно-розовой кожей и черной корочкой крышечки образовалась щель. Откуда не медля ни мгновения, в изрядном количестве потек серовато-зеленый гной. Седайко Стюмчек смотрел на путешествие первой капли вдоль по руке и, когда гнойная полоска достигла конца среднего пальца, уже не мешкая, слизнул форейторскую каплю. А там та же участь постигла и распределившийся по линии течения гной.

И Седайко Стюмчека немедля вставило. Да и как могло быть иначе? Ведь в гное же был первитин!

Жалея, что как вампир, он не может присосаться