Ангел за правым плечом

м. Точнее, не только в этом, конечно. Там, в его мозгах, я так понимаю, чересчур много всего сейчас наворочено. И насрано. У меня бы вообще, наверное, крыша бы прохудилась. Ну и постановка тебя на место, наверное, тоже имеет место быть. Сразу же после желания выиграть первенство мира по перетягиванию каната. И необходимости срочно научиться вязать на спицах крестиком…

Инга вздыхает.

– Сам ты дурак, Данька, – всхлипывает, – причем еще и безграмотный. Крестиком не вяжут, крестиком вышивают. И гладью. Так что если в следующий раз захочешь что-то умненькое сказать, то сначала подумай хорошенько. Головой, желательно. И инфу покачай. Тоже мне – хардкор, хулиган, кежуал. Известный, блин, журналист с именем. Сопляк неумытый. А так – приезжай, конечно. Буду ждать. Очень. Только не обижайся, пожалуйста, я сейчас не в себе немного. И внешне разобранная, и внутри растрепанная. Мне времени нужно, хоть немного. Хотя бы для того, чтобы умыться элементарно, понимаешь? И задуматься…

– Хорошо, – говорю торопливо, понимая, что вот как раз задумываться-то ей в этой ситуации ну совершенно не стоит.

Она молчит, дышит в трубку.

– Хорошо, – повторяю, – тогда через час жди, как раз умоешься. И кофе приготовь покрепче, а то я считай почти что всю ночь не спал…

Вру, конечно.

Нормально вполне я у ее бывшего мужа на квартире выспался.

Просто их сестре в такой ситуации жизненно необходимо хоть о ком-то, хоть в чем-то, хоть чуть-чуть позаботиться.

Иначе – кранты.

А ничего умнее кофе за эти короткие секунды у меня придумать все равно не получается…

Так что – сойдет и такая «забота», думаю.

Ибо – не фиг.

Вздыхаю в ответ – и немедленно отключаюсь.

Чтобы у нее даже шанса мне возразить не было ни малейшего.

…Слышавший весь этот безумный диалог Мажор понимающе и устало усмехается и, незаметно для Никитоса и Жеки, манит меня в сторону.

Он это умеет лучше всех, кого я когда-либо знал, – быть, если надо, совершенно незаметным.

Вообще, тактик гениальный, кстати.

Как я теперь начинаю понимать, именно это Али в нем в свое время особо и ценил, как ценил любое умение, ему самому недоступное.

– Держи, – сует мне в карман плотно запаянный прозрачный пакетик с белым порошком, – потом перепрячешь, куда положено. Здесь четыре веса, так, на всякий случай. Может, и пригодится, черт ее знает, в каком она сейчас состоянии…

Я жму плечами, привычно воровато оглядываюсь.

– Ну, – говорю, – ей-то это вряд ли понадобится. Она и раньше, в хорошие времена, да при живом-то Али, который тогда нос в порошок совал, как не каждый кобель под хвост течной суки, этой дрянью не шибко увлекалась. А теперь, думаю, и вовсе побрезгует. Хотя, конечно, кто его знает, что могло за такую кучу времени в человеке перегореть и перекраситься…

Гарри кивает и делает такие сложносочиненные щщи, что я даже не понимаю, чего мне больше хочется, плакать или смеяться, на них глядючи.

Все-таки психолог он – никакой, думаю.

– Так что, – спрашивает, – не нужно что ли?

Я