Последний поворот на Бруклин

Они провели там больше часа, и все это время Гарри слушал, позабыв про свое пиво. Когда они уходили, он проводил их взглядом, надеясь, что они пойдут напротив, к «Греку», и через несколько минут можно будет последовать за ними, но они сели в машину и уехали. Они уехали, а Гарри всё глазел в дверной проем, и лишь внезапно заоравший музыкальный автомат заставил его заморгать и вновь повернуться к стойке. Он машинально поднял свой стакан и допил пиво.

В баре он пробыл почти до полуночи, все это время мысленно представляя себе лицо и руки гомика, по-прежнему слыша его голос. Когда он допил последний стакан пива и отправился домой, тела своего он не чувствовал – отчасти из-за того, что находился во власти сохранившихся в памяти образа и звука, отчасти от пива. На свежем воздухе образ слегка затуманился, но не исчез. Не исчез он и тогда, когда Гарри разделся и рухнул на кровать. Он лег на бок, отвернувшись от Мэри, но вскоре ее вкрадчивая рука и вкрадчивый голос заставили образ рассеяться. Когда она только начала свои ласки, образ был еще с ним, и он весь затрепетал от возбуждения. Потом он сообразил, что это Мэри, и не осталось ничего, кроме жены да ярости – ярости, не дававшей возбуждению угаснуть. Он резко повернулся и навалился на жену, отчаянно пытаясь вспомнить образ и звук, но они уже безвозвратно изгладились из памяти, а Мэри стонала и царапалась…

Он ворочался в постели, лежа некоторое время без сна, вновь чуть не плача, ослепленный смятением, но был так измучен после всех событий минувшего дня, что вскоре уснул.

Наутро он проснулся чуть свет и ушел так поспешно, что Мэри не успела с ним поговорить. Он зашел к «Греку» и выпил кофе с пирожным, то и дело поглядывая на часы, но было только начало седьмого. Взяв еще одну чашку кофе, еще одно пирожное, он стал торопливо есть и пить, продолжая поминутно смотреть на часы и испытывая жгучее желание бежать сломя голову – думая не о том, от чего и куда удирать, а лишь о едва ощутимом, но губительном давлении времени, времени, которое, казалось, обвивалось вокруг него, как питон. Бросив деньги на стойку, он пошел напротив, в свою контору. Там он сразу направился на свое место, сел и долго смотрел на стол – змея сжимала его с прежней силой, – чувствуя, что вокруг не хватает воздуха. Он закурил и оглядел кабинет. Подошел к пивному бочонку и немного покачал, но оттуда не вытекло ни капли. Не было даже пены. Бочонок был пуст. Ничего, скоро привезут новый.

Питон все душил его, и время казалось недвижимым. Стрелки часов застряли на циферблате. Необходимо было уже не только двигаться самому, но и сделать так, чтобы возобновилось движение времени; чтобы приходили рабочие, разбирали свои плакаты, шли дежурить в пикетах, шутили, пили кофе и пиво; чтобы он ставил штампы в книжки, отдавал распоряжения, наблюдал. Они должны были скоро прийти. На то, чтобы выкурить сигарету, требуется лишь определенное время, и хотя время при этом идет, на каждую но-вую сигарету его уходит, похоже, все меньше и меньше, а много выкурить невозможно, наступает момент, когда ты просто не в силах больше курить… по крайней мере некоторое время.

Он открыл заднюю дверь и посмотрел вокруг, ничего толком не разглядев. Казалось, на самом деле ничего и не существует. Ни один предмет не исчез из кабинета, каждый был виден на своем месте, и все же возникала путаница. Гарри знал каждую вещь, знал ее назначение, но полной ясности не было. Он немного посидел за столом, походил немного по кабинету… посидел… походил… посидел… походил… огляделся… посидел… походил… важно было только одно: чтобы пришли рабочие. Они должны были прийти. День должен был начаться. Он походил… посидел… покурил… питон все не исчезал. Неужто на часах нет стрелок? Он покурил… налил чашку кофе… Кофе был крепкий, горький, но, миновав рот и горло, он не оставил никакого привкуса. Только вяжущую пленку. Неужто часы больше не тикают? А вдруг даже солнце не движется? Вода закипает, кипяток льется сверху на кофе, кофе капает в чашку, и время течет… хоть и медленно, по капле, но все же течет… проходит. За какое время стул преодолевает несколько футов от стола до стены, когда Гарри отталкивается, и стул катится вспять на своих колесиках? Даже на это требуется время – время, за которое человек успевает дойти от двери до плакатов или от кофеварки до двери; за это время можно проштамповать три книжки, одну за другой: раз, два, три… и все же он не мог сосредоточиться ни на одной мысли. Только на мучительных попытках щелчком перевернуть спичечный коробок… дверь открылась, и вошли трое рабочих. Гарри вскочил. Питон заполз в коробок. День начался.

Приветик, как делишки? – ударившись об угол стола и поковыляв по направлению к рабочим. С утра пораньше, да? Ничего не поделаешь, из-за этих ублюдков приходится вставать ни свет ни заря. Еще немного кофе осталось. Скоро еще кофейку принесут. И пивка тоже. Рабочие с минуту постояли, глядя на него и слушая его грохочущий голос, потом направились к кофеварке. Закажу-ка я, пожалуй, в какой-нибудь пекарне пирожных, булочек и еще чего-нибудь такого. Нельзя же целый день ничего не есть, да? Профсоюз ведь хочет заботиться о своих рабочих. Нельзя топать в пикет на пустой желудок. Рабочие посмотрели на кофе, выпили его и принялись надевать плакаты. Не забудьте книжки проштамповать, – поправив плакат на одном из рабочих, потом ринувшись обратно к столу, рывком выдвинув ящик, сунув туда руку, пошарив и отыскав наконец печать и штемпельную подушечку. Книжку обязательно надо проштамповать. У кого не будет штампа, тот окажется по уши в дерьме. Вчерашняя смена отдежурила отлично. Вам надо только все время двигаться, а не то копы прицепятся. Рабочие, переглянувшись, положили свои книжки на стол, а Гарри, не переставая громко говорить, принялся колотить по книжкам печатью. Этих ебаных копов хлебом не корми, дай только пикет разогнать. Рабочие направились к выходу. Только не толпитесь – отойдите друг от друга и все время двигайтесь. Вы, ребята, можете пикетировать главный вход. Других я пошлю к черному ходу и боковым дверям, а если кто-то будет мешать, просто кричите, что никому не дадите сорвать забастовку. Рабочие вышли и направились на другую сторону улицы, к заводу, а Гарри крикнул им вслед, чтобы они все время двигались и не пропускали на завод никого, кроме гнусных канцелярских крыс. Рабочие, не останавливаясь, покачали головами. Им предстояло недолгое дежурстве, а потом весь день был в их распоряжении. Иногда и побастовать неплохо. Денек выдался славный.