Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах

Если уж человека так неудержимо манит преступная жизнь, то почему нельзя быть преступником в своей стране? Зачем Нью-Йорк? Специфический уличнокриминальный мир существует и в Доминиканской Республике, и в Мексике, и на Барбадосе. В такой стране, как Колумбия, он и выразительнее, и сильней, чем в США. Как поется в старой блатной песенке, «там дела хватит и бандитам, и ворам».

Ответ, мне кажется, лежит в области мироощущения. Это не покажется странным, если всмотреться в лица бойцов колумбийских картелей на газетных страницах или в телевизионной хронике. Почти всегда бросаются в глаза их отрешенная суровость, печать постоянного присутствия смерти, подстерегающей за углом, в душной и пряной колумбийской сельве, в воздухе, под землей.

Лица скорее наемных солдат, чем гангстеров. Или мексиканские bandoleros, с постоянным выражением обреченного ожесточения, с их пристрастием к ножам, талисманам и сентиментальному фатализму популярных мелодий:

Гангстеры нью-йоркских гетто не чувствуют и не мыслят так. Там, в Бушвике и испанском Гарлеме, можно убивать и быть cool. [21] Можно воровать, грабить, промышлять наркотиками, не покидая при этом атмосферы подростковой тусовки с ее нелепыми модами, приплясыванием, подпрыгиванием, фамильярными манерами и музыкой хип-хоп. Не признавать авторитетов, не ведать чувства долга — даже бандитского, приличий — даже криминальных. Жить без всякого груза и умереть, ни разу не задумавшись о смерти. Невыносимая легкость бытия.

Похититель из Иерусалима

В конце 1996 года из нью-йоркской иммиграционной тюрьмы был освобожден под залог гражданин Израиля Шломо Хэлбранс. Этот 34-летний раввин провел два года в заключении после нашумевшего судебного процесса по обвинению в киднеппинге, похищении человека. Необычным в деле Хэлбранса было то, что похищенный не испытывал ни малейшего желания быть спасенным государственными властями. Четырнадцатилетний подросток из американской еврейской семьи предпочел связать свою жизнь с общиной сатмарских хасидов, имеющих в США репутацию замкнутой и загадочной секты.

Согласно еврейской религиозной традиции, юноша достигает совершеннолетия и получает право распоряжаться своей судьбой в 13 лет. Американский светский закон считает возрастом совершеннолетия 18. Раввин Хэлбранс, скрывавший подростка в хасидских кварталах Нью-Йорка, а некоторое время даже во Франции против воли его нерелигиозной матери, был признан уголовным преступником.

Наиболее известным прецедентом в деле раввина Хэлбранса было похищение в 1959 году сына иммигрантов из России Иосифа Шумахера, произошедшее в Израиле и едва не приведшее к гражданской войне в этом государстве. Дед Шумахера по материнской линии Нахман Штаркес, бреславский хасид и бывший узник сталинских лагерей, отказался вернуть внука нерелигиозным родителям и организовал его вывоз из страны по поддельному паспорту. После ареста Штаркеса израильской полицией верховный раввин Иерусалима призвал верующих к кампании гражданского неповиновения, а поиски Иосифа Шумахера были поручены премьер-министром Израиля Бен-Гурионом разведслужбе Моссад. Операция «Тигр», задействовавшая едва ли не всю иностранную агентуру Моссада, сравнивалась по своим масштабам с охотой за нацистским преступником Адольфом Эйхманом.

Лишь в июле 1962 года Иосиф Шумахер был обнаружен разведслужбой в Нью-Йорке и с помощью ФБР возвращен в Израиль. Методы конспирации, с помощью которых хасиды прятали Шумахера в Европе и США, были настолько профессиональны, что одному из участников похищения впоследствии было предложено стать агентом Моссада. Предложение это было отвергнуто.

Хасидизм возник в юго-западной России в середине XVIII века и был изначально встречен традиционным еврейским богословием крайне враждебно. Некоторые теологи видели в хасидизме еврейский аналог исламского движения суфиев, искавших мистические пути постижения божества в противовес мертвой догматике. Основоположник хасидизма Израиль Баал. Шем Тов являл собой совершенно иной тип религиозного деятеля, чем ортодоксальные раввины, возглавлявшие в то время большинство еврейских общин Европы. Он приобрел известность как мистик и чудотворец, демонстрировавший горение льда и хождение по водам Южного Буга. Некоторые из его сверхъестественных деяний были зафиксированы свидетелями-неевреями и дошли впоследствии до сведения Екатерины Второй, которая пыталась даже изучать Каббалу — средневековую книгу еврейской мистики, вновь открытую первыми хасидами. Последователи Баал Шем Това долгое время преследовались сторонниками традиционных раввинов, прибегавших для дискредитации хасидов даже к политическим доносам. Основатель любавического хасидского движения Шнеер Залман в 1802 году находился в Петропавловской крепости под следствием по делу о государственной измене.

Тем не менее ошибочным является утверждение, что хасидские мистики «выбросили с корабля современности» 613 религиозных предписаний, которыми традиционное богословие регулировало повседневную жизнь верующего еврея. Скорее, старые формы были в их интерпретации наполнены содержанием космической значимости. Так, чисто этический запрет на злословие против ближнего был истолкован хасидами в том смысле, что подобные слова порождают в высших мирах отягощенных злом духов, которые затем вселяются в рождающихся на Земле людей. Ритуальное предписание об утреннем омовении рук хасиды восприняли как заклятие против потусторонних сил, овладевающих человеком во время сна.

Последователи Баал Шем Това углубили и преклонение традиционного иудаизма перед авторитетом раввинов. Лидер хасидской общины стал играть роль духовного учителя, гуру, которому ученики повинуются беспрекословно и с трепетом, считая за счастье поцеловать его руку или в буквальном смысле собрать крошки с его стола. Любавическое течение, ныне наиболее мощное в хасидизме, прибегло даже к династическому наследованию титула верховного раввина.

Примеры фанатической преданности хасидов интересам своих общин, для которых не существует ни финансовых, ни географических преград, хорошо известны — от нашумевшей тяжбы по поводу любавического архива в бывшей Библиотеке Ленина до недавней попытки вывоза из Умани останков основателя бреславского хасидизма Ребе Нахмана, скончавшегося там в 1810 году. Тени ушедшего мира еврейской черты оседлости Для хасидов живы. В нью-йоркских кварталах ювелиров и оптовых торговцев одеждой можно встретить бородатых людей, одетых в длинные черные сюртуки, гольфы и башмаки с пряжками по моде XVIII века, в круглых меховых шапках и с пейсами длиной в добрых и сантиметров. По вечерам чартерные автобусы отвозят их в бруклинский район Вильямсбург или в северные пригороды, где эти люди живут в некоем подобии отдельного государства со своими магазинами, больницами и религиозными судами.

Именно в этих местах в городке Монси расположена религиозная школа сатмарских хасидов — иешива, директором которой до своего ареста был раввин Шломо Хэлбранс. В получасе езды от Монси находится тюрьма «Фишкилл», где в июне 1996 года наши пути пересеклись.

Внешне раввин Хэлбранс совершенно не напоминал мрачного фанатика. Толстый, подвижный, со спутанной черной бородой и очками, спадающими с носа, этот человек поминутно улыбался, острил и вообще излучал необыкновенное дружелюбие. Наиболее удивительной казалась мне необыкновенная стойкость, с которой он переносил тюрьму, не замыкаясь при этом в себе. Раввин Хэлбранс охотно искал контакта с заключенными, в том числе с русскими, которые собирались послушать его лекции в еврейской часовне.