In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета
In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
)) Похоже, у тебя редкий ум и начитанность, — писал он. — А фотки!!! Нравишься!! Скажу честно, ссал немножко, но потом все-таки решился написать. Мы оба курим и возбуждаемся от порнографии. Чем не повод общаться? По крайней мере, познакомиться.
)) Очень интересные доводы, — отреагировала Саша. — За «нравишься» спасибо. А отчего не понравиться? Не курю, не пью во время беременности, ем цитрусовые. Ты тоже на фотке ничего. Только очень волосы длинные. Металлист, что ли? Или у тебя нарциссизм? Давно у доктора не был?
)) Просто мне так нравится. И потом, это мое дело, с какой прической фоткаться.
)) Ври больше, нравится! Нравится расчесывать, распутывать, мыть без конца, сушить феном, красоваться перед зеркалом? Ну и кто ты после этого? Постригись, мой тебе совет.
)) Девочка, мала еще меня учить. У тебя написано, что всего четыре месяца, как в совершеннолетних ходишь. Беременность! Небось еще и месячных-то не было.
)) Месячные начинаются у девочек в двенадцать лет, имбецил! — молниеносно парировала Саша.
На этом они, собственно, и расстались.
А на следующий день Саша написала Никите, который, честно говоря, уже стер ее из списка контактов:
)) У тебя очень милый хвостик, а я вчера наговорила всякой фигни. Ты миляга, и я хочу с тобой общаться. Не знаю, что на меня нашло. Кстати, можно ведь еще бороду отпустить. Моя подруга говорит, что забавно целоваться с бородатым, — будто целуешься со зверьком.
У Саши действительно была подруга по прозвищу Дива. Когда-то костлявую и длинную, как жердь, девочку не взяли в балетную школу. С пением тоже не повезло, от волнения она вечно путала слова. Но она в раннем детстве была упряма: пела везде и всегда и всем твердила, что, когда вырастет, станет эстрадной дивой. Неизвестно, где девчушка подцепила это слово, но оно врезалось в ее неокрепшее сознание как метеорит в рыхлую землю. На каникулах, которые она проводила у бабушки в городе Туапсе, она надевала ласты, маску, погружала в море лицо и пела рыбам. А что ей оставалось делать, люди ее не понимали?
Потом худющая девочка-дылда подросла и стала длинноногой красавицей, ее писклявый голос — бархатным, а походка из птичьей превратилась в тигриную. И теперь прозвище Дива ей шло как никогда. Настоящее имя Дивы уже никто и не помнил.
Из ее лаковой сумочки всегда торчал толстый журнал с фотографиями знаменитостей, а на дне плавились шоколадки и сыпались из пачки мятные сигареты «Vogue». Она летала над московскими мостовыми, почти не касаясь земли острыми шпильками своих сапожек. Иногда ее посещала удушающая мысль, что жизнь ее глупа, как воздушный шарик. Впрочем, Бог наделил чувством реальности, в этом она могла дать фору своей подруге Саше в сотню очков. Она была очень взрослой, к тому же ей было двадцать пять, поэтому к своей восемнадцатилетней подруге Дива относилась с материнской теплотой.
Итак, июньским вечером Саша сидела за ноутбуком в странной задумчивости. На улице ветер прибивал к тротуарам комья тополиного пуха, в ее окошко, уставленное кактусами, стучал ветками нескромный вяз, а в комнате горела только настольная лампа. Вдруг у самой клавиатуры, на которую рассеянно смотрела Саша, подпрыгнул и загремел телефон. Саша вздрогнула, одной рукой схватилась за сердце, а другой — за мобильный.
— Привет, Санька! — прокричала в трубку Дива. Голос ее гудел сиреной в какофонии уличного движения. — Ты дома вообще?
— Господи, Дива, это ты? Так меня напугала!
— Держись, сестричка, конец близок! — бодро орала Дива. — Ну, ты где? Я не поняла! Я мимо тебя проезжаю. Дай, думаю, заскочу. И мартини бутылочку нашла в косметичке…
— Где нашла? — крикнула Саша. В трубке шумело. — Я не слышу…
— В магазине, дурочка, — на другом конце раздался жизнерадостный смех, и связь оборвалась резкой тишиной.
— А чего она нашла-то? — сказала Саша вслух и недоуменно хмыкнула.
Через пять минут Дива стояла на пороге Сашиной квартиры во всей своей красе. Волосы ее от движения пришли в смятение. Она ворвалась в прихожую взмыленная и стройная, как лошадка. На ней был расстегнутый легкий плащ белого цвета, мушкетерская рубашка с широкими рукавами и голубые джинсы.
— Привет детям подземелья, — провозгласила она и принялась целовать Сашу в щеки. От Дивы пахло благородным алкоголем. Глаза ее сияли, а пухлые губы блестели, как у ребенка.
— Ты что это, выпила уже? — засмеялась Саша.
— Это меня так, за ланчем вискарем облили. А выпьем мы с тобой, сейчас.
Дива сунула в руки подруги литровую бутылку теплого мартини и запрыгала на кухню, скидывая сапожки.
— У тебя поесть что-нибудь найдется, закусить то есть? Виноград или сыр твердый. Можно, правда, и мягкий, но лучше твердый: роклет какой-нибудь, грюер…
— Ой, Дивуль, — сказала Саша, — нет ничего, только сосиски да яблоки.
— Какие сосиски, позорница?!
— Молочные…
— «Молочные», — передразнила ее Дива. — Ничего не поделаешь. — Дива поскакала обратно к двери, где оставила сумочку. — Будем давиться шоколадом.
— Мамочка родная, где же эти стаканы?! — Саша стояла босая на столе и шарила рукой на висевшей над ним полочке. На нее сыпались какие-то листочки, и среди них газетные вырезки, засунутые неизвестно кем неизвестно когда между стекол. Стол под ней раскачивался и урчал, как пустой желудок. — Я ведь помню, были у меня фужеры…
Дива вошла в комнату, разрывая фольгу на большой шоколадке.
— Боже, Саша, девочка моя! — Она долгим взглядом обвела комнату. — Ты скоро захрюкаешь в своем хлеву, мне прямо стыдно за тебя! Ты чего на стенку полезла?
— Ищу хрустальные фужеры. — Саша зажмурилась и раскрыла рот, приготовившись чихнуть от пыли. — Мы же дворяне.
— Не это ли ты потеряла, душа моя? — протянула Дива. Она крутила в руке хрустальный фужер, полный засохшей краски.
Комната Саши походила на мастерскую алхимика. Посредине, повернутый к окну, стоял мольберт, заваленный бумагой. Вокруг на стульях и табуретках были разложены краски, из йогуртовых бутылочек торчали кисти. В углу, на расстеленных газетах, возвышались немереный кусок зеленого пластилина и рядом вылепленная из него рука с пальцами, сложенными в фигу. Получилось довольно грубо, но выразительно. Чувствовался талант. Маленькая кроватка была, как кирпичами, обложена стеночкой книг по колено высотой. На столе вокруг раскрытого ноутбука была выставка всевозможных чашек: с кофейной гущей, засохшей на дне, с окаменевшими пакетиками чая, с краской, две пепельницы с бычками, под правую и под левую руку. Венчал композицию желтый стикер, приклеенный на монитор ноутбука, с надписью: «Готовься к экзаменам и умри!»
— Слушай, — сказала Саша, когда они с Дивой, потеснив пластилиновую фигу, разместились на полу и пили вино полулежа на коврике, — хотела тебе кое-что рассказать.
— Валяй.
— Я хотела тебе рассказать…
— Что?
— …Что очень рада тебя видеть.
— Ой, Сашка, я тоже страшно рада тебя видеть! — Дива потянулась к Саше и поцеловала ее. — Я почти месяц из дома не выходила. Наверное, растолстела. Посмотри. — И она похлопала себя по голому животу.
— Да не растолстела ты!
— Просто не хочешь меня расстраивать, маленькая подхалимка.
— Ничего подобного, — сказала Саша, — я бы тебе с порога заявила, что ты стала похожа на корову.
— Непохожа?
— Похожа на конфетку «Коровка».
— Спасибо, милая. А кстати, знаешь, как меня назвал этот мерзавец?
— Кто?
— Да Сережа.
— Миша ж был. Он тебе разонравился?
— Разонравился? Да я полгода с ума сходила по этому говнюку неблагодарному. Встречу его, ей-богу, удушу не задумываясь. Слюнтяй!!
Дива сжала губы с такой силой, будто боялась, что изо рта вылетит попугай, и нахмурилась.
— Ну и как назвал?
— Кто? — спросила все еще надутая Дива.
— Сережа…
— А, этот… Телочкой!
