Жираф Джим

— Я поняла. — Она взбивает одну из моих подушек. — Я как-то об этом не думала. Моя должность — сестра-матрона, так что, наверное, я и есть медсестра-матрона. Высшего ранга.

Я киваю.

— Но, с другой стороны, моя фамилия действительно Матрона, так что я еще и Матрона-медсестра.

— То есть и то, и другое, — говорит Воздержанья.

Сестра Матрона обходит кровать и взбивает одну из подушек жены.

— Сестра Матрона, — говорю я, и сестра Матрона обходит кровать обратно, берет вторую мою подушку и взбивает ее, как и первую.

— Сестра Матрона, — говорит жена, стараясь не улыбаться.

— Сестра Матрона, — говорю я и смеюсь уже в голос. На этот раз сестра Матрона останавливается в изножье кровати и упирает руки в бока.

— Я не могу ухаживать за вами обоими одновременно. Что же мне, разорваться?

Но к счастью для сестры Матроны ей не приходится разрываться, поскольку в палату заходит доктор Умник.

— Сестра Матрона, я бы хотел пообщаться с пациентами.

Сестра Матрона быстро проводит очередной краткий сеанс терапевтических объятий, взбивает наши подушки и уходит.

— Очень толстая женщина, правда? — говорит профессор Умник, дергая себя за реденькую светло-бежевую бородку. — Я пришел рассказать вам о раке мозга, иначе известном как мозговой рак мозгов, и о своей роли руководителя исследовательского отдела исследований рака мозга. — Он смотрит на часы, потом — на дверь. — Но это — в следующий раз, поскольку пришла доктор Мужикк, проводить терапию в рамках курса лечения рака мозга.

Доктор Мужикк — очень женственная женщина-врач, которая одевается как мужчина. С ней — ассистент, существо неопределенного пола, с белым пластиковым чемоданчиком. Ассистент ставит его на кровать, открывает крышку и принимается выкладывать на постель инструменты. Мне становится страшно, что доктор Мужикк применит их все, но ассистент достает последний инструмент, убирает все остальные обратно в белый чемоданчик и закрывает крышку.

— А для чего эта штука?

Доктор Мужикк смотрит на меня.

— Вы ведь будете смелым, отважным мальчиком?

Я киваю.

— Вот и славно. Приспустите штаны и вставайте на четвереньки.

Когда вокруг все одеты цивильно, а ты обряжен в пижаму, это немного смущает, и особенно если пижама украшена изображениями героев научно-фантастического телевизионного сериала. Но если пижаму приходится снять, пусть даже только штаны, это смущает гораздо больше. Мое первое, инстинктивное побуждение — бежать без оглядки. Но куда бы я ни побежал, рак мозга от меня все равно не отстанет. Так что я покорно встаю на четвереньки, задницей кверху, и слегка приспускаю пижамные штаны, обнажив поясницу почти до самых ягодиц.

— Еще ниже. Или мне вызвать сестру Матрону?

Я приспускаю штаны еще на чуть-чуть.

— Ниже, ниже. Мне надо видеть ваши яйца.

Я подчиняюсь, хотя и с большой неохотой, а ассистент тем временем готовит инструмент, наполняя его чем-то вроде белой лекарственной мази.

— Больно не будет, — говорит доктор Мужикк, надевает резиновые хирургические перчатки и сует палец мне в задний проход. Пару раз двигает пальцем туда-сюда, потом вынимает его, вводит мне в задницу инструмент, давит на поршень и вынимает инструмент наружу.

— Ну вот, — говорит она, похлопав меня по ягодицам. — Вот и все.

Я надеваю штаны.

Доктор Мужикк оборачивается к Воздержанье, которая, не желая задерживать оздоровительную процедуру, уже разделась совсем догола и стоит на четвереньках с задранной кверху попкой.

Я бормочу что-то о благоразумии и соблюдении приличий, хочу попросить ассистента, чтобы он или она отвернулся или отвернулась, но тут открывается дверь, и в палату заходит мужчина с планшетом.

— Доктор Мужикк, вы не против, если я приведу группу студентов?

— Мы не против, — говорит доктор Мужикк.

Студенты-медики набиваются в палату. Их как минимум дюжина. Все — мужчины, в том числе — три чернокожих. Мужчина с планшетом уже собирается закрыть дверь, но тут в палату заходит еще один доктор. Он уже приходил вчера. Доктор Жираф, кажется так. На этот раз я присматриваюсь к нему повнимательней. Жена права: у него действительно странные руки. Он очень высокий. В белом медицинском халате и темных очках. Он что-то говорит вполголоса мужчине с планшетом и встает в изножье кровати, вместе с группкой студентов.

— Доктор Мужикк, — говорит мужчина с планшетом, — если вы соблаговолите… — Он умолкает на полуслове. Дверь опять открывается, и в палату заглядывает молоденькая девица. — Ну, что там еще?

— Прошу прощения, что помешала, но там приехали люди, которые с телевидения.

Мужчина с планшетом сует планшет под мышку и хлопает себя по лбу.

— Совсем забыл. Проводите их сюда.

Телевизионщики вносят в палату свое оборудование: камеру, подвесной микрофон и прожекторы для освещения. Мужчина с планшетом объясняет, что они снимают документальный фильм, который покажут в прайм-тайм вечером в воскресенье, и что нам всем следует держаться естественно, как будто их здесь и нет.

— Хорошо.

Ассистент готовит инструмент, вытирает его медицинской салфеткой и опять наполняет белой лечебной мазью.

Доктор Мужик надевает новые хирургические перчатки и сует палец в задний проход моей жены. Потом — еще один палец. И еще один палец. Всего то есть три. Она пару раз двигает пальцами взад-вперед, потом вынимает их, вводит жене инструмент, давит на поршень и вынимает инструмент наружу.

Студенты-медики серьезно кивают. Один из них поднимает руку. У него есть вопрос.

— Да?

— Простите, пожалуйста, это лечение от чего? От рака задницы или от рака мозга?

— От рака мозга, — отвечает доктор Мужикк.

— Но тогда почему…

Он умолкает на полуслове. Белая лечебная мазь течет у жены из ушей. Я хватаюсь руками за уши и понимаю, что мне срочно нужна салфетка.

Я просыпаюсь посреди ночи, потому что хочу в туалет. Поначалу я не понимаю, где я. Но потом вспоминаю, что я в больнице и что туалет — в коридоре, справа.

Я выползаю из-под руки жены, свешиваюсь с кровати и тянусь за своими любимыми тапками в виде инопланетных пришельцев. В серебрящемся лунном свете они выглядят в точности как два пришельца с другой планеты или как пара пришельцев. Я сую ноги в тапки, встаю, расправляю пижаму и иду к двери.

Захожу в туалет, встаю у писсуара и писаю. Или, вернее, пытаюсь пописать, потому что кто-то заходит, а я стесняюсь при посторонних. Мужчина — вылитый супергерой. Я смотрю на него лишь украдкой, потому что это опасно — в упор разглядывать другого мужчину в мужском туалете, и особенно если этот мужчина одет в синее обтягивающее трико.

Я выхожу в коридор и снова вижу его, этого мужика. Он стоит, прислонившись спиной к стене, и держит в руке незажженную сигарету.

— Простите, у вас нет зажигалки?

— Примените свои способности супергероя, — говорю я довольно язвительно. Теперь я вижу, что он никакой не супергерой, а просто мужик, одетый в костюм супергероя. У него заметное пивное брюшко и кривые ноги. — Вы хорошо себя чувствуете? Может, позвать медсестру?

Он смотрит на меня в упор, замечает мою пижаму и тапки в виде инопланетных пришельцев.

— Вы — пациент. А я здесь по делу.

— Ага. А я думал, что вы сбежали из психиатрического отделения.

— Вы пытаетесь пошутить?

— Да я уставший и сонный, какие тут шутки, — говорю я, не поняв намека. — Просто у вас такой вид… как у пациента психушки. И я сделал соответствующий вывод.

Он складывает руки на груди, на тесной синей футболке с вышитой буквой К, демонстрируя позу супергероя, готового защищать свою честь и достоинство.

— Это из-за моего костюма?

Я смотрю на его синее трико.

— Ну, признайтесь, что вид у вас несколько странный.

— Вы бы так не сказали, если бы я был настоящим супергероем.

— Если бы вы были настоящим супергероем, мне бы не пришлось ничего говорить, — говорю я вполне резонно, — потому что вас бы не существовало.