Последний поворот на Бруклин

а «Птенчик» играл заключительный рефрен, играл пронзительно и высоко, музыка не прерывалась, но саксофон постепенно затихал, и невозможно было догадаться, когда «Птенчик» наконец умолкнет, а раскатистое эхо звуков прогремит в ушах, и все обернется любовью… Молвил «Птенчик»: «Все вернуть! «… а язычки пламени изгибались и лизали края свечей, и даже Гарри не боролся со своим оцепенением, не пытался рассеять чары, и Жоржетта с видом истинной актрисы опустила книжку на колени, а последние слова все кружились в вихре света, все шумели в ушах, как море в раковине, и Жоржетта восседала на дивном троне, в дивной стране, где люди влюблялись, целовались и молча сидели рядышком, взявшись за руки, вместе коротая волшебные ночи, а Голди встала, поцеловала королеву и сказала ей, что это было прекрасно, просто прекрасно, и ребята пробормотали что-то, улыбаясь, а Винни боролся с охватившим его нежным чувством и искренне пытался понять, откуда оно взялось, но через минуту оставил эти попытки, легко, как друга, похлопал Жоржетту по бедру и улыбнулся – ей… Жоржетта едва не расплакалась, увидев в его взгляде проблеск нежности… он улыбнулся и, пытаясь преодолеть свою ограниченность, стал подыскивать слова, сказав наконец: Эй, это было классно, Джорджи, классно, приятель, – потом сквозь действие бенни, сквозь это душевное состояние, пришло осознание присутствия друзей, в особенности, Гарри, он поспешно откинулся назад, отхлебнул джина и стрельнул у Гарри сигарету.

Сквозь многочисленные дырки в шторах начал пробиваться свет… свечи постепенно стали неприметными. Голди медленно открыла коробочку с бенни и протянула ее Жоржетте. Та взяла две таблетки, только две, спасибо, улыбнулась, положила их на язык и отпила глоточек джина. Умиротворенные, все вполголоса заговорили, улыбаясь, потягивая джин, а Жоржетта откинулась на спинку стула, негромко заговорив с Винни, заговаривая и с остальными, если к ней обращались, и все ее жесты – когда она курила, пила, кивала – были легкими и царственными. Глубоко чувствуя свою человеческую природу, она благожелательно и нежно взирала на свой мир (на свое царство), с волнением, но без робости выжидая удобного случая, чтобы с готовностью кивнуть своему возлюбленному… но солнце поднималось все выше, в комнате делалось светлее, и девочки чувствовали, как пот струится по их лицам, оставляя полосы на гриме – они надеялись успеть подняться наверх и подкраситься, прежде чем ребята это заметят. Голди то и дело смотрела на часы, стараясь расслышать, не уходят ли Шийла и ее клиент; ей хотелось поскорее выбраться из этой мерзкой комнаты и подняться с ребятами наверх, пока солнечный свет не привел их в уныние и они не растеряли того настроя, который придала им Жоржетта; она боялась, как бы депрессия на выходняке после бенни не превратила ребят из потенциальных любовников в обыкновенных грубиянов. Наблюдая, как в комнате становится светлее, чересчур светло, она вое слушала и слушала… потом услышала, как кто-то (один) несется по коридору, и на пороге, открыв дверь, возникла Тони – сердце у Голди бешено колотилось, она старалась не обращать внимания на Тони и расслышать шаги (четырех ног) на лестнице, – и принялась извиняться, с надеждой глядя на Голди, пока дверь не закрылась, а Голди наконец не повернулась к ней и не велела ей заткнуться. Тони тотчас же повиновалась (не вылезая из такси, она высадила сестру у больницы и сразу вернулась обратно, стремясь успеть до ухода Голди; надеясь, что они позовут ее с собой; ей не хотелось сидеть одной в этой гнусной квартире, зато очень хотелось подружиться с Голди, покайфовать вместе со всеми и иметь возможность поболтать с другими девочками), тотчас же повиновалась, осеклась на полуслове и оглядела комнату, но никто не обратил на нее внимания – Голди вскочила, подошла к двери, прислушалась и приоткрыла дверь, – тогда Тони прошла через всю комнату (между ними… между ними. Они смотрят на меня. Я это знаю. Но я не виновата) и села… Голди обернулась и сказала, что они ушли. Рози, собери наши вещи. Они ушли. Тони посидела, потом встала и принялась расхаживать по комнате (даже бенни не оставили… ни таблеточки); пошла на кухню, налила себе кофе (наверно, надо было остаться с ней. Вполне могла бы – с таким же успехом) и вернулась к своему стулу.

Голди бросилась в ванную подкрашиваться. Жоржетта взяла ополовиненную бутылку скотча, которую оставил клиент, налила Винни стакан – со льдом – и включила приемник. Она понимала, что Винни и ребят растаскивает все сильнее и к тому времени, когда скотч будет допит (а ведь оставался еще джин, да и запасы бенни должны были пополниться), пол при ходьбе начнет уходить у них из-под ног. Ах, какой чудесный день! (Подойдя к окнам, она хорошенько задернула шторы, чтобы не было чересчур светло.) А то просто чересчур. Она сновала по комнате, болтая, улыбаясь, приготавливая напитки, напевая (Винни, Винни), пританцовывая; даже посмеявшись вместе с Ли. Когда Голди вышла, Камилла бросилась в ванную, прихватив щетку для волос, щеточки для ногтей, пальцев и рук. Голди дала Рози денег на бенни, потом подозвала к себе Жоржетту и попросила ее стать посредницей между ней и Малфи, а та сказала: Ну конечно; тогда Голди сказала ей, что у нее есть коробочка шприц-тюбиков, и через несколько минут, когда этот вопрос уладится, мы пойдем и вмажемся. Жоржетта поцеловала ее и возликовала по-настоящему. Как раз сейчас немного морфия – это просто превосходно. Да-да, просто превосходно. Боже правый… морфий и Винни!!! Она налила полный стакан джина и села рядом с Винни (может, и ему дозу предложить?), заговорив с ним и с ребятами (Нет. Он может не выдержать), и даже Гарри с его нелепыми замечаниями стал вызывать симпатию (О Боже! Надеюсь, бенни не лишил его мужской силы), но, само собой, при нем она всячески старалась не пускаться в рассуждения (Если бы только все ушли, мы посидели бы вдвоем, он бы меня поцеловал, а я бы поласкала его шею и поцеловала в мочку уха, мы раздели бы друг дружку, легли бы на кровать и обнялись, я провела бы кончиками пальцев по его бедрам, мускулы у него напряглись бы, мы оба стали бы слегка извиваться, я бы целовала его грудь, ощупывала спину, вдыхала запах пота и обхватывала ногами его бедра… Чего, чего, сладкая булочка? Жоржетта повернулась и начала раскрывать объятия, а Винни потрепал ее по щеке: как насчет того, чтоб взять в рот и отсосать? – медленно встав и стиснув рукой свою промежность. Жоржетта опустила одну руку (не сейчас… попозже), а другой незаметно погладила его по ноге. Хочешь помочь мне отлить? – слегка поколебавшись, он расставил ноги пошире и, смеясь, похлопал себя по яйцам. Она подалась немного вперед (нет, нет, нет!!! Ты всё испортишь!), а он повернулся и, все еще смеясь, направился в ванную (у него уже глаза лезут из орбит. О Господи, он тащится! Это будет прекрасно!!!), оглушительно расхохотавшись, когда Камилла, которой он попытался сунуть в задницу палец, выскочила из ванной, роняя свои щетки – потом осторожно наклонилась, опасливо взглянула на дверь ванной, подобрала их и ринулась в гостиную.