Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах

При этих словах упитанного директора вся собравшаяся у телевизора разноцветная толпа арестантов издала общий вздох, за которым последовал шквал ругательств:

— Вот почему, сволочи, такие срока навешивают!

— И досрочку не дают, пидарасы!

— Мы для них дойные коровы! Деньги на нас делают, сукины дети!

— Ох, попался бы ты мне, жирная скотина! Пять минут со мной в камере — тебя бы родная мать полгода не узнавала!

Почти все нью-йоркские заключенные убеждены, что кому-то выгодно их сажать. В некоторой степени это верно — администрация штата Нью-Йорк получает от федерального правительства ассигнования на постройку и содержание тюрем. Прямого дохода казне штата это не приносит, но сокращает безработицу: создаются вакансии для надзирателей и разного рода вольной обслуги. Поэтому так много тюрем строится в экономически отсталых районах штата. Что же касается чисто коммерческих производств, то они еще в начале века были в тюрьмах Нью-Йорка запрещены именно усилиями корпораций, боящихся потерять конкурентоспособность. Ни одна нью-йоркская тюрьма в экономическом смысле не рентабельна.

Впрочем, трудно сказать, выигрывают ли нью-йоркские заключенные от того, что в их штате деятельность компании «Юникор» запрещена. Арестанты, которые пьют в зарешеченных цехах этой фирмы костюмы химзащиты или штампуют запчасти для авиамоторов, конечно, зарабатывают на порядок меньше, чем вольныерабочие, но все равно — значительно больше своих собратьев в нью-йоркских тюрьмах. При семичасовом рабочем дне заключенный на фабрике «Юникор» зарабатывает до 200 долларов в месяц. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить себя сигаретами, продуктами из ларька и время от времени заказать по каталогу кроссовки, куртку или плейер. В нью-йоркских тюрьмах даже на «придурочных» работах (помощник учителя или клерк в тюремной конторе) заключенный получает не более 30 долларов в месяц. Неквалифицированный труд (уборка бараков, к примеру) дает лишь 12–15 долларов в месяц. Без «подогрева» с воли заключенный при таких заработках немного может себе позволить. Обычно он запасается концентратом искусственного бульона (14 центов брикет), едким рассыпным табаком «Тор» вроде махорки (37 центов пачка), да иногда может побаловаться настоящим мылом и зубной пастой вместо казенной дряни.

С другой стороны, уборщик реально работает не более часа в день, что делает это занятие популярным среди состоятельных заключенных, для которых лишние 15 долларов в месяц значения не имеют.

Впрочем, хотя среди арестантов можно встретить итальянца или колумбийца с тысячами долларов на лицевом счету, в целом обеспеченных людей в нью-йоркских тюрьмах мало. По словам моего приятеля, который работал в Ривервью в ларьке, не более трети осужденных сколько-нибудь регулярно получают денежные переводы с воли. Остальные вынуждены заботиться о себе сами.

В некоторых тюрьмах штата Нью-Йорк существует своего рода промышленное производство под эгидой корпорации «Коркрафт». В отличие от фирмы «Юникор», корпорация эта — некоммерческая и принадлежит правительству штата. Выпускает она продукцию для внутритюремного потребления — койки, тумбочки, одеяла, зековскую униформу, мыло, зубную пасту и так далее. В Фишкиллской тюрьме, к примеру, клепают оконные рамы для бараков. На этой работе арестанты получают больше обычного — 60–70 долларов в месяц, а со сверхурочными — до ста. Но устроиться на производство непросто. Заключенный должен иметь аттестат об окончании средней школы или получить в тюрьме его эквивалент (GED), а на это не у каждого хватает умственных способностей. Кроме того, нужно окончить пару ремесленных курсов — например, слесарного или типографского дела. И даже тогда приходится стоять в очереди несколько месяцев, чтобы получить место у станка.

Альтернативой изготовлению оконных рам могут быть работы низкооплачиваемые, но с хорошими слепыми» доходами. По рассказам долгосрочников, раньше наиболее прибыльным занятием считалась работа в ларьке. Хотя там постоянно присутствует продавец-вольняшка, а надзиратель обыскивает на выходе всех заключенных-рабочих, предприимчивые арестанты умудрялись что-нибудь незаметно позаимствовать. Обычно нацеливались на сигареты — в нью-йоркских тюрьмах, где заключенным запрещено иметь наличные Деньги, «Мальборо» и «Ньюпорт» играют роль общепризнанной валюты. Сигареты обладают и еще одним Несомненным достоинством — компактностью. Улучив Момент, заключенный, работающий в ларьке, распечатывал картонную упаковку печенья за 90 центов, клал сверху три-четыре пачки «Мальборо» (по 2,60) и снова вклеивал. Упаковка с сюрпризом дожидалась своего часа на полке, пока в окошке ларька не показывалась физиономия сообщника. «Так, что там у тебя? — бормотал вольный продавец, разглядывая бумажку с заказом. — Так, пачка печенья… 90 центов со счета долой… Эй, дайте мне печенье для этого парня». Рабочий-арестант без промедления протягивал продавцу приготовленную упаковку, а потом, во время инвентаризации, вольняшка тщетно пытался понять, откуда у него недостача.

Со временем, конечно, этот метод раскусили. Сигареты в ларьках стали держать в ящике под прилавком, вне досягаемости для заключенных. Там же начали хранить и почтовые марки — еще один ходовой товар. Зарабатывать на ларьке стало гораздо труднее. Правда, некоторые умельцы и тут нашли выход: вместо сигарет стали подкладывать продукты. Можно, допустим, высыпать в мусор пятидесятицентовую пачку риса и положить в пустой брикет четыре плавленых сырка, по 70 центов каждый. Конечно, это уже не тот размах, но все равно доход. В ларьке Фишкиллской тюрьмы, к примеру, обнаружили недостачу продуктов на 1,5 тысячи долларов. Уследить за четырьмя-пятью рабочими один продавец все-таки не может, и работа в ларьке до сих пор считается у арестантов «блатной».

Но пальму первенства по доходности держит столовая. Известно, что даже в концлагерях повара и хлеборезы никогда не оставались внакладе. К счастью, в относительно благополучных нью-йоркских тюрьмах нет необходимости сколачивать капитал, обкрадывая голодных товарищей. Еды здесь всегда хватает. Основной бизнес рабочих столовой — это продажа продуктов налево. К примеру, сосисок или куриных лап. В официальном меню столовой эти блюда бывают раз в две недели: одна лапа на обед или три сосиски на ужин. Между тем за пачку сигарет повар вынесет в штанах и десять штук. Можно приобрести и продукты, которые в меню вообще никогда не числятся: отварную говядину, каковая полагается только язвенникам и диабетикам, или коварную колбасу, которую выдают заключенным-евреям. На более скромную пищу цены вполне доступные Даже для малоимущих: за ту же самую пачку «Мальборо» можно купить пакет картошки килограмма на три. Такой пакет, конечно, в штанах не пронесешь, и повара обычно дожидаются, когда на дежурство заступит невнимательный надзиратель. Некоторые предприимчивее надсмотрщики даже разрешают поварам выносить продукты. За это им готовят заказные блюда, которым позавидовал бы любой приличный ресторан.

Наиболее оборотистые повара зарабатывают на левых операциях до трехсот долларов за месяц в сигаретном эквиваленте. При этом у них есть законное право наедаться в столовой от пуза и, соответственно, нет надобности ходить в ларек. У некоторых поваров возникает проблема с отмыванием доходов: ведь 50–60 пачек сигарет за месяц не осилить даже заядлому курильщику. Многие за них перекупают у других арестантов кроссовки и свитера. Некоторые начинают играть в тюремный тотализатор, где делаются ставки на бейсбольные или баскетбольные команды, а иные балуются анашой или героином.

И все же, несмотря на несомненную прибыльность, кухонная работа пользуется в тюрьмах штата Нью-Йорк не слишком большой популярностью. Поварам приходится рано вставать, да и сам труд довольно тяжел, в особенности летом, когда на кухне страшная жара. Большинство заключенных работать не любят и предпочитают сорок минут в день помахать веником, а не стоять по семь-восемь часов у плиты, пусть даже и за приличные деньги. Правда, в городской тюрьме на острове Райкерс охотников работать на кухне много. Дело в том, что там кормят гораздо скуднее, чем в тюрьмах штата, и ларек там очень плохой. Многим арестантам, особенно крупного сложения, приходится устраиваться на кухню, чтобы нормально питаться.